Необитаемая - Татьяна Млынчик

стараясь противостоять слоям соленой воды, которые норовят перевернуть тебя, крутят и относят обратно к берегу, как щепку. Затем развернуться и ждать, когда небольшая волна тронет твои пятки. В этот момент совершить кульбит, отжаться от доски на руках и одновременно прыгнуть на корточки, выпрямиться и попытаться удержать равновесие. Потом нестись на волне, упасть, глотать воду, удариться головой о доску, пока выныриваешь, – и повторить всё заново. Раз за разом.

Меня тошнило, у меня тряслись руки, я не владела своими движениями. В качестве задания инструктор попросил дома по сто раз повторить «вставания на доску от пола». Орудуя пульсирующими от молочной кислоты конечностями, мы еле сдюжили по десятке, а потом дружно накачались пивом, – и я призналась себе, что нахожусь в чудовищной физической форме. Серферы, которых мы видели вокруг, на пляжах, в барах и в океане, имели идеальные тела, словно сошли со страниц глянцевых журналов. Почему я сколько времени предпочитала занятиям спортом пьянки?..

Религия острова Бали – обаятельный синтез буддизма, индуизма и анимизма. Местные жители ежедневно делают подношения духам: злым и добрым. Считается, что демоны живут в океане, а добрые духи – на вершинах вулканов. Что ж, выходило, что демоны заманили меня в океан – и там рассказали кое-что новое о моем физическом состоянии.

Мы съездили поучиться серфингу еще раз, а после с облегчением вернулись к пьянству. Но в конце каникул все-таки отправились к добрым духам. На вулкан под названием Батур надо было подниматься пешком. Весь путь занимал пару часов. Нас повели проводники – приземистый индонезиец и мальчонка. Сначала шагали по дороге, затем вышли на тропу, которая вела вверх уже довольно круто. Проводники сразу задали бодрый ритм. Я быстро вспотела, но потом нащупала нужный темп. Уверенно перенося ноги через камни, я добралась до вершины вулкана первая. Мои друзья тащились сзади, откашливаясь и ругаясь. Пока поднималась, я думала о горных походах родителей, историями о которых они потчевали нас с братом с самого рождения, и чувствовала, как меня наполняет какая-то новая, неведомая энергия.

Говорят, алкоголизм – на девяносто процентов генетика. В тебе с рождения сидит чертик, который оживает, заведенный ключом первых выпитых порций, – а остановится он потом или нет, зависит исключительно от тебя. Мой папа был алкоголиком, и в том, что выпитое мною раскочегарило чертика еще когда я училась в школе, сомнений не было. Чертик почти захватил управление моей жизнью, поэтому на протяжении нескольких лет по выходным меня не интересовало что-либо, что не предполагало алкоголя.

Но на вулкане Батур чертик вдруг остановился. Я стояла на краю кратера, который оказался поросшим мелким леском оврагом, и смотрела вниз, не в силах отдышаться, а в голове пульсировало: хочу еще, еще, еще!

После возвращения с острова я начала бегать. И хотя пьянки не удалось вытеснить сразу, но год за годом, с повышением количества спорта в моей жизни, они стали отходить на второй план.

Чертик еще сидит внутри, он всегда там, я это знаю. Но чем меньше я думаю о нем, чем меньше пою его, – тем чахлее он становится, тем больше ржавеет, чтобы не завестись уже никогда.

* * *

Тогда, оказавшись на старте своего первого полумарафона с тысячами других бегунов, я задавалась вопросом: как же я всё это проспала?

Дверца в мир любительского спорта открылась мне с отказом от сигарет. За ней спустя всего несколько недель нам с братом предложили будущей осенью поехать в Гималаи в трекинг вокруг восьмитысячника, горы под названием Дхаулагири.

Осилить такой поход можно было только в превосходной форме, для набора которой нужно было тренироваться всё лето. Считается, что ты готов к горам, если можешь без труда и остановок бежать на протяжении двух часов.

Мы с братом подписались на поход; получалось, бег сразу вывел меня в горы, о которых я мечтала уже очень давно.

Опьяненная этой новой реальностью, я успела позабыть о первоначальной причине отказа от курения – деторождении.

– Мой друг Макс с женой не могли забеременеть, а они бегали, – многозначительно заявил приятель после вопроса о наших планах на детей. – И знаешь что? Как только они перестали бегать, у них получилось. Бег пагубно влияет на эти дела. Ты пробовала не бегать?

Что?.. Не бегать?..

Не бегать, не курить, – а что тогда делать? Трахаться по расписанию в попытках зачать ребенка?

– Высчитай овуляцию и трахайтесь каждый день неделю вокруг нее, – учила меня уже успевшая родить подруга. – И еще. Херня, конечно, но ноги на стену я закидывала, и после этого у меня получилось.

На третий день секса по расписанию Костя сказал, что больше так не может. Мне тоже было не по себе: это напоминало механизированную повинность. Во время этих сеансов мне казалось, что ребенок не может получиться от таких вот формальных, лишенных естественного порыва, усилий.

Незадолго до моего отправления в Непал Костя заметил, что ему не очень-то нравится идея с горами. Он хочет ребенка, а я забиваю голову походами и тренировками. Я разозлилась на него: ведь горы уже ждали меня! Мне казалось, что я медленно разворачиваю свиток собственной жизни. История же с деторождением уже начала этому мешать. Она не приносила ничего, кроме ежемесячных разочарований.

В начале поездки я была на подъеме. Я пробежала полумарафон, мне казалось, что я стала профессиональной спортсменкой: как же, бегаю – не просто так, не ради пошлой цели похудеть, а готовлюсь к походу в Гималаи!

На путешествие было потрачено немало денег, одна экипировка стоила целое состояние, поэтому «зачать» на короткий промежуток снова превратилось в старое доброе «залететь». Я получила каникулы от постылой повинности.

В Катманду мы с братом бродили словно по декорациям фильма про альпинистов, удивляясь местным лавкам, грязи и концентрированному азиатскому хаосу. Наша группа состояла из людей, почти каждый из которых имел в послужном списке полноценный марафон или айронмен, и я со своей скромной половинкой марафона почувствовала себя отстающей.

Это чувство усилилось, когда наступил первый день десятидневного трекинга. Вначале мы шагали по ровной дороге среди рисовых полей, а потом перед нами возникла огромная, выдолбленная в скале лестница. Подъем по ней напрочь выбил меня из ритма – и уже через пару километров после лестницы я начала задыхаться и останавливалась каждые пару минут. Перспектива находиться в таких обстоятельствах все десять дней ужаснула меня, тем более, что другие участники трекинга двигались, будто им совсем не было сложно.

Дело усугубилось тем, что тропа вокруг Дхаулагири в прошлом году была разрушена