Всадник без головы. Морской волчонок - Майн Рид

ему показалось. Он кричал мне слова ободрения, размахивал в воздухе веслами, шутливо ругал меня – и ни одного упрека, никаких нравоучений. Ловко и бережно он отвязал меня от сигнальной мачты, сгреб в охапку и, как драгоценную ношу, опустил в свою шлюпку.

Позже, когда я рассказал ему историю во всех подробностях, не умолчав, конечно, о гибели «тузика», он не только не разгневался, как я в наивности моей ожидал, но промолвил, смеясь, что беда невелика, что он готов был потерять десять лодчонок, лишь бы не случилось чего худшего.

Мне не пришлось идти в добровольную кабалу к Гарри Блю; гибель шлюпки была прощена – я ее не отработал.

Глава XIV

Перу

Но даже это приключение, едва не стоившее мне жизни, не образумило меня, напротив: оно углубило мою страсть к морю, потому что я изведал своеобразное опьянение, всегда сопутствующее опасности. Я горел мучительным желанием переплыть океан, посетить чужие края. Меня влекло вдаль, и я не мог равнодушно вдыхать соленый ветер, ибо воображение мое рисовало диковинные страны, по которым я болезненно тосковал.

С какой завистью провожал я взглядом легкие, крылатые парусники, исчезавшие на горизонте! Как охотно выполнял бы я самую грубую работу, лишь бы меня взяли юнгой!

Это беспокойное стремление к неизвестному объяснялось отчасти тем, что судьба в детстве отняла у меня отца и мать. Старый дядя, угрюмый и молчаливый, не обращал на меня ни малейшего внимания, и, в сущности, ничто не привязывало меня к дому. К тому же мне приходилось тяжело работать в поле и на ферме, а дядино хозяйство внушало мне настоящее отвращение.

Недовольство жизнью бередило мою рану. По целым дням мечтал я о дивных странах, описанных путешественниками в книгах. Моряки, возвращавшиеся из далеких странствий, подстрекали меня своими фантастическими рассказами. С замиранием сердца слушал я о тиграх, львах, слонах, крокодилах, человекоподобных обезьянах и змеях, свисающих с ветвей, как скользкие канаты. Подвиги моряков будили во мне желание увидеть своими глазами диких зверей, охотиться, выслеживать, заманивать их в капканы, как это делали мои друзья-матросы.

Словом, я возненавидел однообразную жизнь, которую вел на ферме, считая ее убогим достоянием родины, ибо моряки, посетившие другие широты, утверждали, что всюду водятся замечательные звери и на каждом шагу путешественника ждут необычайные приключения.

Какой-то бессовестный шарлатан, побывавший всего-навсего только на острове Мэн, – я это помню, словно встретил его только вчера, – так увлекательно расписывал свое пребывание в стране негров и боа-констрикторов, что я готов был отдать полжизни за то, чтобы сопутствовать ему.

Надо сказать, что, обладая кое-какими познаниями в математике и словесности, я совершенно не знал географии, так как предмет этот находился в полном пренебрежении в нашей школе; вот почему я не догадывался, где расположен таинственный остров Мэн, который поклялся посетить при первой же возможности.

Несмотря на всю трудность этой затеи, я горячо стремился к ее осуществлению.

Я не отчаивался. Случалось, что из нашей гавани отправлялись шхуны на этот замечательный остров, и я лелеял надежду устроиться юнгой. Отчего не попытать счастья и не подружиться с матросами? Вдруг они заинтересуются мною и возьмут меня с собой!

Пока я мечтал, одно неожиданное обстоятельство перевернуло все мои планы насчет шхуны и острова Мэн с его неграми и боа-констрикторами.

Милях в пяти от нашего поселка был городок с настоящим портом, куда заходили трехмачтовые корабли с разными богатыми грузами из отдаленных частей света.

В один прекрасный день ничего не подозревавший дядя отправил меня с одним из батраков в город продавать сено.

Мне приказали, пока работник торгуется, сторожить воз и держать под уздцы лошадей.

Случилось, что мы остановились на молу, где грузились суда. С каким восторгом любовался я стройными мачтами, изящными и легкими снастями.

Но особенно меня заинтересовало судно, близ которого мы стояли: оно было крупнее прочих, и мачты его видны были из города. Однако не размеры и не пропорции судна привлекли мое внимание – я жадно вчитывался в дощечку над трапом:

«Инка» снимается с якоря завтра утром. Отправление – в Перу.

Сердце мое забилось усиленно, словно я столкнулся с опасностью. Но это не был страх. Горячечные мысли пронеслись в мозгу.

Я повторял как зачарованный:

«Завтра… в Перу…»

Немедленно я решил отправиться в Перу.

В самом деле, почему бы не отплыть?

А препятствий было много: во-первых, за меня отвечал батрак: он должен был доставить меня домой; парень будет глядеть за мной в оба; во-вторых, капитан ни за что не согласится взять меня на борт в качестве пассажира.

Несмотря на мою безграмотность, я знал, что путешествие в Перу стоило дорого и даже мальчишку даром не повезут.

Денег на билет у меня не было, но изобретательностью природа меня не обидела.

Планы сменялись один за другим. Наконец я придумал, как избавиться от батрака и уладить денежный вопрос.

Я уже не сомневался, что уплыву на прекрасном корабле. О самом Перу я знал столько же, сколько лунные жители о нашей планете. Впрочем, кто-нибудь, наверно, любуется очертаниями Америки с Луны, когда та в прозрачные ночи освещает ее зеленоватым светом. Я думал, что Перу не менее заманчивая и далекая страна, чем остров Мэн, ибо мне приходилось слышать, что плывут туда от четырех месяцев до полугода.

Свои скудные познания о Перу я почерпнул из рассказов пожилых моряков. Я знал, что климат там жаркий, горы богаты золотоносными жилами[47], в пальмовых рощах водятся змеи, а поля обрабатываются чернокожими. Все это было весьма соблазнительно. Завтра же отплываю в эту сказочную страну на «Инке».

Я обману бдительность дяди и не заплачу ни пенса за проезд. Жалко мне подводить батрака Джона, а дядюшке – поделом.

Я был убежден, что меня примут юнгой.

Сплошь и рядом мальчишки, одержимые жаждой путешествий, убежав из родительского дома, являлись к капитану и, бесстрашно глядя ему в глаза, предлагали ему услуги в качестве юнг; суровый моряк смягчался, и, не вынимая трубки изо рта, цедил:

– Ну что ж, попробуем, малыш…

Этот план казался мне вполне осуществимым. Я был уверен, что всякого мальчика, предлагающего услуги капитану, обязательно примут, если он физически силен и произвел хорошее впечатление.

Я был силен и вынослив, но ростом не вышел: сверстники постоянно дразнили меня карапузом, и я боялся, что это смешное несчастье помешает мне устроиться на «Инке».

Гораздо труднее было ускользнуть из-под опеки добродушного Джона, даже если я решусь подвести его под дядюшкин гнев. Первой мыслью моей было просто от него улизнуть: пусть возвращается один. Но зрело поразмыслив, я отверг этот план. Ведь наутро пошлют Джона на поиски в город с другими работниками, а может быть, сам дядюшка станет во главе экспедиции. Они еще застанут судно в гавани. Городской глашатай под звон базарного колокола прочтет объявление об исчезнувшем мальчике, словно о пропавшей собаке, меня будут искать по всему городу, обыщут «Инку», найдут злополучного юнгу, поволокут домой и пребольно высекут. В развязке я был уверен, зная характер своего дядюшки. Нет, безрассудно удирать от Джона. Придумаю что-нибудь другое… Вернусь с ним домой, переночую, а утром, чуть свет, – улизну.

Джон благополучно продал сено, и, усевшись в пустую повозку, мы тронулись домой, беседуя о совершенно безразличных предметах.

Глава XV

Бегство

Домой вернулись к ночи. За ужином я держался с напускной развязностью, словно ничего не задумал. Дядя мой и вся прислуга не подозревали, что в жизни моей намечается перелом.

В тот вечер я пережил, конечно, минуты слабости и колебаний. При мысли о том, что я, быть может, в последний раз вижу добрые лица слуг и работников, что многие из них будут искренно огорчены моим бегством, – втайне радуясь, что я проучил дядюшку, – я проклинал мою страсть к путешествиям и горько сетовал на свой беспокойный нрав. Чего бы я не отдал в эту минуту за хороший совет и душевный разговор!

Отговорить меня от бегства было на этот раз нетрудно; впрочем, рано или поздно я настоял бы на своем.

Вы, наверное, спросите, отчего я не доверился моему другу Гарри Блю и не спросил у него совета? Но, на мое несчастье, Гарри полгода назад продал свою «адмиральскую» шлюпку и поступил во флот. Быть может, моя тяга к морю объяснялась тоской