Всадник без головы. Морской волчонок - Майн Рид

Несмотря на слабость в географии, я был недалек от истины, предполагая, что плавание может затянуться. В экваториальной полосе господствует обычно штиль, но бури могли нас ожидать по соседству с мысом Горн, где дуют сильные пассаты и погода переменчива; тысячи случайностей могли, наконец, задержать судно и продлить путешествие. Чего-то смутно опасаясь, я решил обследовать свой «погреб» и «кладовую».

Определить количество сухих запасов было чрезвычайно просто: требовалось лишь подсчитать галеты. Зная вес этих галет, я считал, что могу удовольствоваться двумя на день, хотя и нельзя было растолстеть на такой диете; в крайнем случае, хватит и одной на день, ибо я решил экономить, как в осажденной крепости.

Излишне было выкладывать галеты из ящика для подсчета: в длину ящик имел, если я не ошибся при обмере, девяносто сантиметров, в ширину – шестьдесят и тридцать – в глубину, а круглые галеты имели пятнадцать сантиметров в диаметре при толщине в два сантиметра.

Итак, тридцать две дюжины галет составляли все содержимое ящика, но перебрать галеты поштучно было для меня не работой, а развлечением. Я выложил их из ящика, чтобы сложить в новом порядке: оказалось тридцать две дюжины без восьми штук, которыми я уже распорядился.

Тридцать две дюжины дают триста восемьдесят четыре галеты; долой восемь съеденных, – остается триста семьдесят шесть; по две галеты на день – хватит на сто восемьдесят восемь дней; даже больше, чем на шесть месяцев; но, опасаясь, что плавание затянется, я решил урезать предполагаемый рацион.

Другое дело, если бы позади взломанного ящика обнаружился еще один с галетами; тогда, застрахованный от голодовки, я мог бы и пороскошествовать.

В этом нет ничего невозможного; наоборот, это весьма вероятно! Я не знал, что при нагрузке судна считаются не с составом товаров, но исключительно с их весом и формой упаковки; таким образом, самые разнородные предметы оказываются в близком соседстве благодаря размерам ящика, тюка или бочки, в которую они заключены. «Вряд ли матросы, – думал я, – разъединили ящики с галетами: ведь не было смысла рассеивать их по всему трюму. За первым ящиком должен быть второй».

Но как убедиться в этом?

Обойти взломанный ящик было невозможно: как вам уже известно, им был плотно заставлен проход в мою нору; взобраться на него было немыслимо: мешала балка, а о том, чтобы подлезть под него, не могло быть и речи.

– Но отчего же не пробить его! – воскликнул я, ударив себя по лбу.

Это было нетрудно, ящик был обращен ко мне крышкой, в которой я уже отщепил доску; в образовавшуюся пробоину я мог свободно пролезть.

Надо забраться в ящик, выломать его дно с помощью ножа и посмотреть, какими грузами он заставлен. Опять за работу!

Слегка расширив пролом, чтобы удобнее было работать, я врезался ножом в противоположную стенку. Рыхлые сосновые доски легко поддавались; но резать дерево слишком кропотливо: ведь ящик сработан на гвоздях, и молотком или клещами нетрудно выломать днище.

Ни молотка, ни клещей у меня не было, но каблуки могли их заменить. Я лег на спину, ухватился руками за стойки ящика и с такой силой забарабанил ногами, что одна из досок отщепилась, но дальше не пошла, упершись в какой-то громоздкий предмет.

Посмотрим, каковы результаты победы?

Гвозди вырваны, но доска еще держится, и прощупать, что за нею, невозможно.

Расшатав доску и отогнув ее, я получил достаточно широкую щель и просунул в нее руку.

Дальше был товарный ящик, подобный тому, какой я уже взломал; содержимое его оставалось загадкой.

Я снова приналег, выбил днище и бросил его щитом на стенку ящика, чтобы оно мне не мешало. Между ящиками был промежуток в пять-шесть сантиметров, и, врезавшись ножом в стенку нового ящика, я работал с таким упорством и напряжением, что вскоре проломал ее.

Какое разочарование! Шерстяная материя, не то одеяла, не то сукно, до такой степени спрессованное, что на ощупь дает впечатление плотной массы. Ничего похожего на галеты!

Приходилось довольствоваться первым ящиком и во избежание голодной смерти урезывать рационы.

Глава XXIX

Емкость бочки

Я уложил галеты обратно в ящик, что было необходимо, так как в тесной каюте они мне мешали.

Чтобы груда держалась в проломанном ящике, я разбил ее на две стопки с аккуратностью кондитера, выставляющего товар в витрине. Когда я уложил мою тридцать одну с половиною дюжину, в ящике осталась лишь небольшая пустота, соответствующая восьми съеденным галетам.

Теперь я взял на учет сухие припасы, поставив себе твердую норму по две галеты на день, с тем, чтобы урезать ее при малейшей возможности.

Эта экономия, если я сумею выдержать характер, отодвинет развязку больше чем на полгода, то есть среднюю продолжительность плавания.

Но также необходимо упорядочить ежедневное потребление воды; для этого нужно определить вместимость полной бочки и три четверти этой величины разбить на рационы подобно галетам.

Как это сделать?

Передо мной была старая винная бочка, так, по крайней мере, я предполагал, ибо на судах дальнего плавания, вроде «Инки», именно в этих бочках держат пресную воду для команды. Быть может, стенки, пропитанные спиртом, предохраняют воду от загнивания.

Следует вообще удивляться, каким образом такие необходимые предметы, как галеты и пресная вода, оказались на самом дне трюма, заваленные другими товарами. Я приписываю это обстоятельство поспешности, с которой грузилась «Инка». Для меня это была счастливая ошибка; больше того, она позволяла мне надеяться, что к концу путешествия, когда понадобятся «мои» галеты и «моя» вода, матросы спустятся в трюм и обнаружат меня. Но это могло случиться лишь в самом конце плавания.

Если бы мне было в точности известно, какого рода жидкость заключалась раньше в бочке, задача моя упростилась бы до легкого арифметического упражнения: дело в том, что я знал назубок таблицу мер жидкости, самую трудную из всех. Она мне стоила многих ударов линейкой, но я мог бы ее повторить со сна, не ошибаясь ни на галлон.

Но для чего предназначалась моя бочка: для рома, виски, джина, портвейна, малаги, тенерифа или мадеры? Какое было ее первоначальное назначение? Вы, должно быть, знаете, что я обучался в почтенной школе, носившей громкое название «Заведение для усовершенствования юных джентльменов». Наш учитель питал некоторое пристрастие к спиртным напиткам. Этот чудак, соблюдая свое достоинство, тщательно скрывал от нас свою слабость, но на уроках любил задачи с винными бочонками и, во всяком случае, предпочитал пресным упражнениям над цистернами и баками с водой. Невинная прихоть, которая вряд ли могла привить ученикам вкус к алкоголю. Зато я отлично усвоил, сколько галлонов заключается в бочке из-под хереса и сколько в бочке из-под рома.

По виду все бочки похожи друг на друга; но винодел никогда не смешает пропорции бочонка виски и ромового бочонка.

Я же мог определить назначение бочки только по запаху, которым пропитались ее клепки.

В нашем поселке много пили, как и во всяком рыбацком селении, и в винных запахах я разбирался недурно.

Я понюхал бочку, и мне померещился аромат хереса; еще раз принюхался – как будто и вправду херес.

Тогда в этой славной добротной бочке ровным счетом сто восемь галлонов.

Но если я спутал аромат хереса с букетом мадеры или марсалы, то в ней всего-навсего девяносто два галлона; если же с портвейном или с шотландским виски, то целых сто двадцать галлонов.

Но виски исключалось; я бы узнал его сразу по привкусу, который оно сообщает воде, даже самая ничтожная его примесь. Впрочем, я пил с такой жадностью, что мог и не обратить внимания на этот привкус.

Надо проверить!

Я вынул втулку и попробовал воду: несомненно, винный привкус, но какого вина – сказать трудно. Между тем разница в размерах бочки из-под мадеры и из-под хереса настолько велика, что вкусовая ошибка может повлечь серьезные последствия. Пробе на вкус доверяться нельзя.

По счастью, в нашей школе, кроме арифметики, мы успели пройти основы геометрии.

Нередко я задавался вопросом, отчего наши педагоги пренебрегают жизненно необходимыми практическими знаниями, забивая детские головы сочинениями древних авторов?

Я убежден, и утверждаю это не колеблясь, что любая математическая теорема, на усвоение которой требуется два-три дня, приносит