Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

профессиональные музыканты. То есть до осени хористы не будут учиться, сдавать сессии, но стипендия им будет выплачиваться. Я спросила декана Марию Андреевну, могу ли я рассчитывать, как Люба Коробова, на поездку в Вену. Мария Андреевна сказала, что Коробова фактически заканчивает учиться на третьем курсе, и у неё пройдены основные учебные предметы, а с четвёртого курса у неё начнётся специализация, предстоит курсовая работа по выбранной специальности, таким образом, ей не грозит большое отставание в учёбе. Что касается меня и Люси Таракановой, то нам, второкурсницам, надо брать академический отпуск, то есть на следующий год снова идти на второй курс и отстать от своего курса. Ну уж, нет уж! Я подумала, что и мой папка возмутится: «Ты поступила в университет учиться, а не петь!»

От Любы и других хористов я потом узнала, как проводилась подготовка к выезду на фестиваль. Для начала создали совет хора, который возглавил наш бессменный староста и замечательный человек Леонид Сахарный. В состав совета входили старосты партий. Они обязаны были следить за посещаемостью, и чтобы у каждого хориста его партия была записана в нотной тетради. В совет хора входил, конечно, Вадим Борисович, а также хормейстер и концертмейстер Нина Грошикова. Она окончила в 1957 году исторический факультет, потом музыкально-педагогическое училище, а когда я пришла в хор, была студенткой дирижёрско-хорового отделения Уральской консерватории. Мы её очень любили – всегда весёлая, бодрая и энергичная. Ныне она профессор консерватории – дай Бог ей здоровья на долгие годы.

А ещё все прошли медкомиссию. И на этом этапе разъединили недавно поженившуюся супружескую пару Свининниковых, потому что наша хористка Валя Свининникова оказалась «в залёте» от мужа, и её отсеяли. В результате всех отсевов от студенческого хора осталось 40 человек, и они должны были не только ежедневно распеваться, петь при полной загрузке, но ещё и заниматься немецким языком, ритмикой, танцами и даже физкультурой. Ну и ну!

А ещё портные сняли со всех участников мерки, чтобы сшить комплекты одежды, в которой советская делегация должна находиться на фестивале в Вене. Ну и в качестве «варягов» были включены в делегацию несколько студентов консерватории. В состав хора вошли также ещё один хормейстер Г. Кондрашов, ещё и учитель пения в школе И. Болдырев, прекрасный бас А. Попов и жена Вадима Борисовича и преподаватель музпедучилища А. Серебровская. Всего 13 человек. Позже в Москве делегация будет доукомплектована ещё несколькими лицами.

Когда прилетевший из Москвы видный советский хоровой дирижёр, музыкальный педагог А. А. Юрлов представил хористам новый репертуар, все напряглись до предела: надо осваивать репертуар в короткие сроки. Из самодеятельного студенческого хора должны подготовить профессионалов. И на время начисто надо было забыть все научные дисциплины, которым обучались в университете. И чтобы совсем оторвать от привычной студенческой среды, а работающих – от мест работы, всех поселили в гостинице «Олимпия» при центральном стадионе. Установлена для всех без исключения жёсткая дисциплина и общая трапеза в кафе под Восточной трибуной стадиона. Меню было сытным и вкусным. Вечно недоедавшие студенты в обычное студенческое время получили возможность питаться, запасая в своих организмах калории, которые будут потрачены во время интенсивной работы над фестивальной программой. Каждое утро, без выходных, с десяти до часу пели. А ещё проводились индивидуальные занятия по вокалу. А ещё приглашённые преподаватели общественных наук читали лекции о международном положении. А ещё учили правила этикета и как пользоваться приборами и посудой во время еды, и вообще учили, как правильно есть. В 22 часа отбой – все были обязаны находиться в своих (а не в чужих) постелях.

Вот такая «хорохория» осуществлялась перед поездкой в Москву.

Наконец, всем выдали одинаковые фибровые чемоданы с комплектами одежды и скорым поездом «Урал» отправили в Москву.

Москва. Казанский вокзал. Делегацию отвезли на специальных автобусах в гостиницу «Северная». Расселились по партиям и на следующий день начались репетиции в Центральном доме Советской Армии, где выделили специальный класс. И началась «хорохория» № 2 – это был настоящий экзамен для всех, и главным экзаменатором стал А. В. Свешников, выдающийся хоровой дирижёр, хормейстер и педагог, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда. Причём сводная репетиция проходила в Большом зале Московской консерватории. В центре зала был освобождён один ряд, где сидели А. В. Свешников, А. А. Юрлов, К. Б. Птица, В. Г. Соколов – вся хоровая элита страны.

Волновались – ужас как! От многочасовых репетиций и занятий некоторые хористки теряли голос (несмыкание голосовых связок), приходилось обращаться к врачам-фониаторам.

Из Вены хористы вернулись с Большой Золотой медалью.

Перед нами, вернувшимися в хор, встала серьёзная задача: дотянуться до лауреатов в качестве исполнения, освоить их фестивальный репертуар. Для нас Вадим Борисович устраивал отдельные репетиции, но когда мы соединялись с лауреатами, он приходил в отчаяние: не то, не то! А ведь и правда, было не то. Но ничего – постепенно справились! Мы пели китайскую песню «Аламухань» на русском языке, и грузинскую «Довлури» на грузинском языке, и «Мисяц на неби» на украинском из фестивального репертуара, а потом пошли дальше.

На личном фронте у меня – сплошные страдания и своя «хорохория». В это время я вдруг влюбилась до боли в обоих предсердиях и желудочках в солиста нашего хора и студента консерватории Валю Анисимова. Он был высокого роста, с красивым баритоном. Видела я его главным образом на сцене, когда он солировал, и совсем не знала его в обыденной жизни. А Валя и не подозревал даже ничего поначалу. Впервые не на меня кто-то обратил внимание и влюбился, а я влюбилась. Поём. Я в альтах, а он за моей спиной в баритонах-басах, и мне приятно чувствовать его рядом! Ощущение полноты жизни, на химфаке коллоквиумы сдаю без напряга, все лабораторные работы удаются, а вечером буквально лечу в главный корпус на репетицию.

Вадим Борисович объявляет, что в декабре нас включили в концертную программу в филармонии, и я радуюсь, что и Валентин там будет петь. Приезжаю на репетицию в филармонию и вижу рядом с Валентином девушку, а у него на пальце золотое кольцо. На душе у меня муть. Стоя на сцене на своём месте в хоре, я перестала петь, Вадим Борисович строго посмотрел на меня. После репетиции я уехала в общагу и всю ночь лежала в слезах. И с этого декабрьского дня началось у меня «кружение сердца», твердила про себя, как заклинание, строчки, кажется, из Гейне: «Сердце, сердце! Сбрось оковы, и уйми печали гнёт. Всё прекрасный май вернёт, что прогнал декабрь суровый!»