Необитаемая - Татьяна Млынчик

которая полагала, что превышение гормона нельзя вылечить, а можно лишь взять под контроль таблетками, и она записала меня к новому эндокринологу, в Военно-медицинскую академию. Тот попросил сдать целую гору анализов, и по их результатам рассудил, что щитовидка моя барахлит из-за аварии, в которую я попала, когда мне было четырнадцать. Меня тогда сбила машина, и после этого, по словам врача, мозг стал медленно и постепенно отторгать щитовидку. Он предложил эксперимент: назначил ряд таблеток и месячный курс уколов, которые должны были перезагрузить мою эндокринную систему, и тогда, возможно, она смогла бы обходиться без ежедневных таблеток.

Приемы он вел прямо в помещении кафедры, меж столов, за которыми сидели его коллеги. Когда его ладонь ощупывала мое горло, он вдруг спросил:

– Орального секса не было?

Я кашлянула, решив, что мне послышалось.

– Оральный секс был? – повторил он.

– Нет, – автоматом тихо соврала я, озираясь на окружающих людей, которые продолжали работать за своими столами, словно ничего не происходило.

– Верно, это заметно по вашему строению, – отозвался он.

Я вышла из Академии в оцепенении. Интересно, а как оральный секс может сказаться на строении горла? Это что надо делать, чтобы горло и щитовидка деформировались от этого процесса?

Тем не менее, указаниям эксцентричного доктора я последовала. Уколы мне делала мама. Но как-то раз я поехала за город с ночевкой, на день рождения. Там мамы не было, и передо мной маячила перспектива самой делать себе укол. На помощь пришла подруга, в процессе мы сделали смешную фотку – я в бумажном колпаке и со шприцом. Вместо Марка Рентона с герой Маша с больной щитовидкой.

Через год-другой я постепенно похудела, выкинула одежду размера L, словно она никогда и не касалась вешалок моего шкафа. Уяснила, что пропуск ужинов и занятия спортом эффективно укрощают мое непредсказуемое туловище и делают его таким, какое требуется мне, – той, что находится внутри.

…Всё это пронеслось в голове, пока я слушала Шалину. Она прописала мне препарат, стимулирующий рост фолликулов в яичниках, – чтобы их стало больше, и в дни овуляции мои шансы на оплодотворение повышались. Контролировать процесс надо было с помощью УЗИ.

Сбиваясь, я рассказывала всё это Косте. Что теперь у нас будет специальная схема. Говорила с ним, а сама рулила в аптеку. Оказалось, одна ручка с препаратом стоит почти десять тысяч. На такую сумму я не рассчитывала, но делать было нечего: мной руководил рефлекс цели – сейчас, еще немного, всё получится, и мы оставим этот досадный затык в прошлом.

Дома я распаковала лекарство. Внутри пластикового футляра лежала круглая штуковина, действительно похожая на шариковую ручку с десятью цветными стержнями, такие я любила в начальных классах. На конце патрона находилось колесико и маленькое окошко, где надо было выставить дозировку препарата. Я глядела на прозрачную жидкость в ручке: неужели это зелье поможет нашему ребенку появиться на свет? Расскажу ли я ему об этих манипуляциях? Колоть сегодня было рано: начать предстояло в первый день цикла после УЗИ.

Тащиться на УЗИ во время месячных было страшно унизительно. Ведь менструальная кровь, в отличие от крови, скажем, из пальца, – стыдная. Все парни делятся на две категории: одним плевать на месячные, они готовы заниматься сексом, несмотря на них, им не противна кровь, испачканное белье, они воспринимают всё это как должное. Вторые преисполняются брезгливости, если речь заходит о месячных, или им попадается хоть краешек испачканного белья. Ведь прятать кровь нас учат с детства. С тобой происходит что-то тайное, о чем лучше лишний раз не упоминать. Женские дела, женские секреты, окровавленные тряпки и использованные прокладки: стыдно, непотребно, мерзко, в конце концов… Недаром в рекламе прокладок кровь показывали не красной, а голубой: у девочек же голубая кровь, они ведь принцессы! Принцессы не протекают в школе, не приходят домой с кровавым пятном на заднице, и не стирают джинсы быстро-быстро, чтобы оскверненную одежку вдруг не увидели папа или брат. Наш маленький кровавый секрет.

Теперь же кровь на белье стала знаменовать для меня еще и гибель очередной надежды. Кровь вспыхивала на трусах – и я понимала, что мы снова в пролете. Еще одна неоплодотворенная, а может, оплодотворенная, но не закрепившаяся яйцеклетка вместе с поверхностью матки выходит наружу. Она погибла. Ты наблюдаешь эту символическую смерть каждые несколько недель – и видишь, как что-то, что могло превратиться в нового человека, снова и снова погибает в твоем организме. Но кто в этом виноват? Тебе хочется протестовать, не видеть эту кровь, не получать эту мучительную ежемесячную весть. Громче и громче возвещать себе самой:

Но я-то здесь!

Я-то – жива!

Я – есть!

Вы не отберете у меня саму меня.

Вы, бессмысленные кровавые комки.

Вы ни черта про меня не знаете, не определяете меня, не сообщаете ничего о том, кто я такая.

* * *

Я явилась на УЗИ в первый день цикла. Они должны были в чем-то там убедиться, прежде чем я начала бы колоть себе снадобье из чудо-ручки. Узистом, слава богу, оказалась женщина; она ободрила меня приветливой улыбкой и показала на ведро, куда можно было выбросить окровавленный тампон. Пока я возилась, она застилала кушетку двойным слоем бумажной ленты и заверяла, что всё будет сделано очень осторожно. Я улеглась плавно, стараясь не проронить ни капли крови куда-нибудь мимо бумаги. Узист начала процедуру.

– Так тут всё отлично! – сказала она. – А зачем вы, собственно, это делаете?

– Да вот, не могу забеременеть уже почти два года.

– Странно, ведь фолликулы созревают, и немало, – она указала на монитор.

Потом протянула мне пачку салфеток, и, когда я встала, осторожно собрала бумагу с моей кровью с кушетки.

– Сейчас дам распечатку. Ее надо будет отправить вашему доктору.

– Спасибо, – отозвалась я из-за ширмы, где пихала в трусы пачку салфеток: новый тампон взять я забыла.

– Возвращайтесь беременная!

Шалина в ответ на мое сообщение с фотками УЗИ и заключения написала: «Можно начинать». Теперь план состоял в том, чтобы делать ежедневные уколы примерно неделю, а затем явиться на новое УЗИ.

Костя с недоверием покрутил ручку-шприц в руке.

– Ты уверена в происходящем? – спросил он. – Это точно нормально?

– Кажется, да, – робко ответила я. – Если само не выходит? Можем дальше пробовать, а можем как-то ускорить процесс. Наша цель ведь – ребенок, помнишь? Давай к ней двигаться!

– Сейчас поищу видео, как это колоть.

Я легла на диван и оголила живот. Кожа над джинсами встретила еле заметную иголку из ручки практически бесчувственно.

– Больно? – спросил Костя, сосредоточенно сдвинув брови.