Евгений Онегин. Престиж и предрассудки - Юлия Фёдоровна Ивлиева

Между тем Петушков очень обрадовался, что его гостю понравилось именно предложение посетить Лариных. Тем самым он убивал двух зайцев сразу. Во-первых, утверждался выше в своих глазах, а также в глазах своих знакомых, приведя в дом интересного гостя. А во‑вторых, не обременял себя излишней суетой по поводу устроения праздника в честь приезда знакомца у себя. Суета эта требовала не только времени и забот, но и изрядных дополнительных трат, а траты Петушков Иван Иванович очень не любил. К тому же находил все эти балы и встречи, посиделки за чаем и гуляния с непременным фуршетом совершенно бесполезным переводом денег.

Глава 11

Татьяна закусила губу, не сводя глаз со старинных настенных часов, которые принадлежали еще ее деду. Если она выйдет около пяти утра, то минут за двадцать быстрым шагом дойдет до края опушки. Если ехать к Хохлатому холму, опушки не миновать. Она никак не сумеет проскочить мимо. Конечно, можно и самой проехаться на лошади, но тогда без помощи конюха не обойтись. Тут уж маменька узнает. И Оля. Вопросы начнут задавать, а то и с ней увяжутся. Лучше пешком. Прогулки поутру очень полезны для цвета кожи и фигуры. Самое лучшее время, когда роса витает в воздухе и прямо-таки впитывается в личико, делая его гладким да румяным.

Примерно так рассудила бы Оленька или еще какая нормальная девушка. А Татьяна взглянула на себя в зеркало и нахмурилась. Да, румяность ей бы не помешала. Бледная, словно туман, глаза безумные, губы дрожат, будто замыслила что-то преступное. От легкомысленной красавицы и следа нет. Отродясь у Татьяны не получалось быть смешливой и беспечной, смотреть открытым и лукавым взором. Много чего не получалось из того, что нравилось молодым людям: кокетничать, улыбаться, соглашаться и не спорить, слушать с большим вниманием всякие глупости. Только Евгений не такой. Он совсем другой. Он умный, добрый, понимающий. И ее слушал внимательно, и сам глупостей не болтал. Мнением других интересовался, а не только похвалы себе слышать желал.

«А мне прогулка поутру не помешает, – заключила она и отошла от зеркала. Села в кресло и тяжело вздохнула. – Ой! Кого я обманываю? Я же просто иду искать встречи с ним. Хочу увидеть. Очень хочу увидеть».

Дня три назад Милка, дворовая девка, ходила к своей тетке в деревню Онегиных и рассказывала, будто барин каждое утро по полям прокатиться выезжает. Сразу после рассвета. И возвращается к завтраку. Таня как услышала это, сразу все придумала. Она поутру отправится в лес. Ничего особенного, пойдет прогуляться и встретит его. Не захочет Евгений с ней разговаривать, так поздоровается и мимо проскачет. А повезет, так они вместе пройдутся.

И больше уже эта мысль не давала ей покоя. Казалось, так легко: выйди прогуляться и увидишь его. И Онегин ничего плохого о ней не подумает, они ведь случайно встретятся. Он гуляет на рассвете, она тоже.

Больше она ни о чем и думать не могла. Ее тянуло к Евгению. Никогда еще Татьяна не испытывала такой тяги к другому человеку. Хоть издалека на него посмотрит, а наверняка легче станет. Иначе сердце то бьется как заячий хвост об пенек, то замирает, того гляди остановится. Она желала видеть Евгения. Хотела рассматривать его лицо, четко очерченные губы, лучики морщинок, разбегающихся от насмешливых глаз, каждый волосок в пряди, спадающей на ровный гладкий лоб. Как же он был красив! Татьяна не видела ни одного мужчину, который был бы красивее его. Нет, она не могла ждать еще одного визита к ним. Это слишком долго. Да и придет ли он еще? Какие развлечения они могли ему предложить? Свое деревенское скучное общество? Он, наверное, и тот-то вечер выдержал с трудом. Смешные и глупые разговоры, простой ужин, ничего интересного.

Татьяна думала о них. Думала о себе самой – заурядной деревенской девушке, ни красоты, ни блеска, ни ума. Потом думала о нем – ярком светском красавце, желанном госте всех изысканных гостиных Петербурга. Что у них может быть общего? Ничего. Вместе с тем, казалось, Татьяна умрет, если не увидит его еще раз. Жизнь потеряет всякий смысл.

«Если не захочет разговаривать, проедет мимо», – в который раз убеждала себя Татьяна, вышагивая утром по мокрой траве. Ноги и подол платья уже намокли, солнце еще не грело, и по коже бежали мурашки. Она плотнее куталась в шаль и прибавляла ходу. Вон там, на краю поля ее будет видно со всех сторон. Он сразу заметит. Обязательно подъедет поздороваться. Сердце колотилось как сумасшедшее, будто Татьяна бежала навстречу своему счастью. Еще немного, и она окажется на заветной опушке. Она спешила, устремив взгляд к холму, на котором, согласно рассказам прислуги, любил резвиться их барин. Татьяна торопилась, смотрела вдаль, а не перед собой и не глядя вылетела из-за деревьев на тропу.

– Тпру! Стой! Черт!

Солнце в одно мгновение погасло, на нее пала тьма, над головой вскинулись копыта и махина конской грудной клетки. Татьяна завизжала и присела, закрываясь руками.

– Тпру! Стой, черт побери!

Копыта рухнули в траву рядом с ней, конь пошатнулся, подгибая передние колена, всадник перекосился на бок и вынужденно спрыгнул на землю.

– Черт бы вас побрал, Татьяна! Что вы тут делаете? Удумали изображать ведьму и насылать порчу на коней и их наездников? – вскричал Онегин, выпутываясь из стремени.

Его приветствие не отличалось любезностью, глаза и вовсе метали молнии и пылали от ярости. Неудивительно, ведь она столь неожиданно выскочила навстречу, что Евгений едва успел остановить коня и не задавить ее.

Не дыша от страха, неожиданности, неловкости и собственной глупости, Татьяна сидела в траве.

«Вот дура-то!» – ругала она себя.

Ей ли, неуклюжей и неловкой, устраивать случайные встречи? Как они только не убились оба! От страха, что Онегин мог слететь с коня и свернуть шею, ужас заполнил ее всю и превратил в неподвижное изваяние. Татьяна представила его бездыханным, лежащим на земле. Увидела, как жизнь покидает его прекрасное тело, лицо становится мертвенно-бледным, губы теряют цвет. Глаза мгновенно наполнились влагой, и одна за другой крупные слезинки покатились по ее щекам.

Евгений взирал на нее сверху вниз и думал о том, что странная она все-таки девушка. В какой-то книге он читал о плачущей в лунном свете статуе. Надо полагать, выглядела она примерно так же, как сейчас эта дурочка: не шевелится, не дышит, глазами не хлопает,