Евгений Онегин. Престиж и предрассудки - Юлия Фёдоровна Ивлиева

только слезы рекой. Не упала бы в обморок! Татьяна выглядела такой несчастной, опечаленной и нелепой, что Онегину сделалось ее жалко. Злость отступила. К тому же все обошлось, никто не пострадал. Он сам даже не упал, а ловко спрыгнул с коня. Чего ж браниться-то, если ничего не случилось.

Евгений протянул ей руку.

– Из вас не получится ведьмы, как ни старайтесь. Ведьмы злорадствуют и радуются несчастьям, а вы того и гляди рухнете в обморок от страха.

Он рассчитывал, что шутка приведет ее в чувство, однако Татьяна продолжала сидеть неподвижно, поток слез не иссякал. Евгений покачал головой. Так не пойдет. Она и в самом деле вот-вот лишится чувств. Он наклонился, подхватил ее за подмышки и, легко подняв, поставил на ноги.

Татьяну захлестнуло волнение. Сердце подпрыгнуло и забилось быстрее. Ее обволокло запахом Евгения – ароматом фиалковых пастилок для свежести рта и мужского одеколона, щеку опалило жарким дыханием. Глаза оказались так близко, что Татьяну затянуло в эти два синих омута и в голове поплыл туман. Она ничего не видела, только собственное сердце стучало, пока его ладони скользили по ее плечам и рукам. Татьяне захотелось придвинуться к нему еще ближе, она склонила голову и уткнулась лбом в его грудь. Ноги подкашивались.

Почувствовав, что девушка пошатывается, Онегин не выпустил ее из объятий. Одной рукой держал за плечи, другой несильно стискивал талию. Потом, подняв двумя пальцами за подбородок, обеспокоенно всмотрелся в лицо.

– Вам плохо?

Только таких приключений ему не хватало спозаранку! Видимо, придется транспортировать девицу домой. Он бросил взгляд на коня, и бесстыжая скотина стремительно отошла от него, явно давая понять, что двоих не повезет.

– В ней весу-то как в баране! – прошипел, обращаясь к Козырю, Евгений, но в ответ услышал лишь недовольное фырканье.

Он устремил взор на Татьяну и терпеливо ждал, когда та возьмет себя в руки. Она, похоже, постепенно приходила в себя.

– Держитесь за меня, – предложил Евгений, разворачивая ее к дому. – Давайте тихонько пройдемся. Не торопитесь. Дышите. Сейчас станет лучше. Здесь просторно, дышится вольно.

Татьяна сделала неуверенный шаг, затем другой. Небо и луг слились в одно золотое марево. Ей чудилось, будто теперь она сможет дышать лишь только его запахом, а без него и вовсе задохнется. Онегин обхватил ее ладонь своими тонкими музыкальными пальцами, и по телу Татьяны раскатилась волна тепла, будя в ней водоворот таких чувств, которых она и не представляла в себе.

«Сейчас я умру, задохнусь от волнения», – подумала она, больше всего на свете желая, чтобы Евгений не отодвигался и не выпускал ее из объятий.

– Я не специально напугала вашего коня, – едва слышно прошептала Татьяна.

– Уж конечно, не специально, – насмешливо хмыкнул он. – Простите мне мою грубость. Я не ожидал никого встретить и уж точно обнаружить под копытами Козыря. Он не самый сговорчивый конь. Подчас им нелегко управлять. Я уже решил, что задавлю вас.

Татьяна быстро-быстро моргала и, кажется, уже могла дышать. Евгений выпустил ее талию, и она поняла, что сейчас он отодвинется на предписываемое приличиями расстояние. Татьяна в последний раз вдохнула его чарующий аромат, а когда он отошел на шаг, почувствовала себя немыслимо одинокой и несчастной.

Евгений что-то говорил, вроде бы расспрашивал, что она делает в лесу в такую рань. Татьяна уставилась на него широко распахнутыми глазами, и смысл слов доходил до нее с опозданием. Зато звучание его серебристого голоса доставляло необыкновенное удовольствие. Ласкало слух, словно звон колокольчика.

– Думаю, если вам впредь захочется прогуляться на рассвете, лучше это делать на лошади, – посоветовал Евгений, и улыбка обнажила его белоснежные ровные зубы.

Как Татьяну завораживала его улыбка! Она шла не разбирая дороги, потому что не могла отвести от него взгляда.

– Пожалуй, я обойдусь без утренних прогулок, – с трудом выдавила Татьяна.

Она не сразу осознала, что страстно хотела услышать из его уст приглашение прогуляться вместе. Например, завтра на рассвете. Она придумала бы какой-нибудь предлог для маменьки, может, даже солгала бы. А потому не сумела сдержать разочарованного вздоха, когда он произнес:

– Одобряю эту идею. Нежным барышням следует гулять в парке или по тротуару в сопровождении компаньонки или няни. Лес слишком опасен. Кочки, ямы, поваленные деревья. С конем будет тяжело справиться.

Няни? Евгений что же, думает, что она маленькая девочка? Она задохнулась, но на сей раз от возмущения. Открыла рот, собираясь рассказать, как умело скачет на лошади, берет барьеры, как прекрасно знает этот и все рядом расположенные леса и однажды зимой вытащила свою лошадь из проруби, в которую они угодили, но Евгений опередил ее:

– Отсюда видна ваша усадьба. Вы бы предпочли, чтобы я проводил вас до дома или распрощался здесь?

Онегин развернулся к ней, и они снова оказались очень близко, а его лицо отгородило от Татьяны весь мир. Из головы сразу вылетело все, что она хотела ему сказать. Татьяна просто любовалась им. Любовалась тем, какая у него гладкая фарфоровая кожа. Если придвинуться совсем близко, наверное, в его щеке можно увидеть свое отражение. Татьяна отшатнулась, поняв, что уже приподнялась на цыпочки и пытается прильнуть к нему. Что ж это с ней творится под взглядом Евгения Онегина? Она теряется, уплывает неизвестно куда, она не понимает, что делает и что говорит.

– Дальше я пойду одна, – пробормотала Татьяна, с трудом выбираясь из плена его глаз. И не заметила, как положила свои ладони на его скрещенные на груди руки. – Благодарю, что проводили.

– Пустяки. Не гуляйте больше по утрам одна. Так будет безопаснее и приличнее, – напутствовал Евгений, легко кивая ей на прощанье.

Ладони Татьяны соскользнули с его рук, а Евгений словно и не заметил этого. А мгновение спустя она шла к дому, медленно, не торопясь, силясь расслышать за спиной шорох его шагов по траве.

Какая же она идиотка! Стоило ли вставать чуть свет, стоило ли подстраивать якобы случайную встречу, чтобы выставить себя дурочкой, глупышкой, неуклюжим ребенком? Как все ужасно получилось! Что он теперь о ней подумает? Уж точно ничего хорошего или романтичного. Деревенская неловкая дурнушка! Не иначе.

Боль сожаления накрыла Татьяну, обида сжала грудь, ноги сделались деревянными, и она зашагала быстрее. Еще недавно она таяла в объятиях Евгения, и весь мир сжался до них двоих, а сердце затапливало счастье. И вот сейчас, когда пришло осознание, что на самом деле произошло, злость на саму себя вернула Татьяну из прекрасной сказки в жестокую реальность.

Маленькая деревенская дурочка! Что же еще?

Она сильно закусила губу, рассчитывая, что физическая боль заглушит