Отвлекаясь - Федерика Де Паолис

в прошлом, этот парень притащил с собой ту сферу жизни, от которой Паоло оторвался и улетел, как осколок космического корабля. То, как Иван говорил, ловко двигался, действовал без раздумий, как защищался, нападая первым, как водил мопед и как общался с людьми, – все это соответствовало образу «настоящего римлянина», ненавистному для Паоло. Он не хотел иметь с ним ничего общего – пусть даже на этой грязи, как на прочном бетоне, основывалась его незаконная схема. Паоло казалось, что он далек от этого, что, выбрав Виолу, он выпал из категории человеческих товаров, лучшим образцом которой был Иван и ему подобные.

– Я ее вроде нашел, – сообщил он, резким движением подняв руку и засунув сигарету за ухо. Паоло вопросительно склонил голову набок. – Эту тетку.

– Не понял…

– Ее видел один священник из местного прихода, вон там. Я ему показал фотку, а он сказал, что примерно час назад видел какую-то женщину с ребенком, и это был Элиа.

– Я тебе дал фото не для того, чтобы ты показывал его кому ни попадя, я тебе его дал, чтобы ты сам мог его опознать.

– Да пошел ты в задницу! – Иван метнул на него злобный взгляд.

– Ну… Чем меньше народу знает, что мы его потеряли, тем лучше.

– Я бы сказал по-другому: чем больше народу об этом узнает, тем быстрее мы его найдем. Вот и священник его видел.

– Священник?

– Ну да, его приход тут неподалеку… только завернуть за угол, и будет церковь, – подтвердил он, поворачивая бычью шею и кивком указывая на пустынную сумеречную площадь.

– Да, верно, там есть новый храм.

– Надо же, ты согласился! – рассмеялся Иван.

– Что здесь смешного?

– Не знаю, я тебе только что сказал, что… Ты такой странный! Ну давай, пусть совсем потеряется. Приди в себя, у тебя сын пропал. Так вот, священник клянется, что час назад он был там с ней, думает, она живет в этом районе, он ее уже видел, но имени не знает, она не ходит в церковь. Лет тридцати, с короткими волосами – это тебе о чем-нибудь говорит?

– Довольно расплывчато…

Иван опять улыбнулся:

– Но ведь это хорошая новость, а?

– Да, наверное.

– У вас есть подруги по соседству?

– Я не знаю, но Виола наверняка знакома с теми, кто бывает в парке, надо бы спросить у нее.

– Ну так давай ей позвоним! – сказал Иван, сунул в рот сигарету, сложил ладони ковшиком, прикурил и глубоко затянулся.

– Она потеряла телефон.

– Ага, и тут непруха. Похоже, вы идете на мировой рекорд.

Паоло сдержался и проглотил эту горькую пилюлю; он испытывал раздражение от того, что Иван играючи справляется с делом, что к любому событию относится с долей легкомыслия. Его собственный мозг бродил в лабиринте вопросов и никак не мог выйти на свет. Он тут же решил, что женщина отправится в полицию, и у них начнутся неприятности.

– Давай поездим по району, может, встретим Виолу, – предложил Иван.

Паоло кивнул. Телефон опять завибрировал у него во внутреннем кармане. Марганти действительно будет уволен, как сказала Сара? Неужели Гримальди и Папа узнали об их махинациях? А калабрийцы? Он старался с ними не общаться, обычно они даже по телефону не звонили, только назначали встречи в Формии, в порту, редко, но регулярно. Этим занимался Джулио, договаривался с ними, а Паоло следил за тем, чтобы груз приходил по расписанию, чтобы его размещали в передних ангарах и отправляли в Албанию, везде платил наличными, взятки в больших белых конвертах подготавливал сам, пряча деньги между листами офисной бумаги. Когда он ехал туда, то брал мотоцикл, который держал в гараже. Он стал реже им пользоваться, с тех пор как познакомился с Виолой: она не любила двухколесный транспорт.

После рождения Элиа он вообще забросил мотоцикл, обзавелся большим и удобным семейным автомобилем. Последний раз на мотоцикле он ездил на завод МБО на Фламинии, его остановили карабинеры, у него карманы были набиты наличкой и страховка просрочена. Пока доставал из-под седла документы, сообразил соврать, что страховку забыл дома. Позже, вечером, отправился в штаб карабинеров на площади Унгерия, чтобы встретиться со старшиной Де Розой, своим бывшим начальником в период обучения в офицерской школе. Он был родом с Юга, этот рябой детина со сросшимися бровями, хриплым от эмфиземы смехом и развязной, грубоватой речью. Старшина не любил, когда его беспокоили по важным причинам, зато охотно оказывал содействие в разных пустяковых делах – если случались неприятности со страховкой или кого-то ловили с косячком или даже на мелком мошенничестве. Крупными делами он не занимался.

Этот человек болел за честь мундира, однако до рождения Элиа Паоло нередко наведывался к нему, прихватив коробку с ромовой бабой и блок сигарет «Голуаз», и наметанным глазом пытался разглядеть у него признаки слабости. Он мог бы заплатить старшине кругленькую сумму, если бы тот помог ему в делах: в то время он налаживал свою схему с отходами. Помощь старшины позволила бы ему спать спокойно. В период, когда они с Виолой занимались ЭКО, Паоло однажды зашел поздороваться с Де Розой, и закончилось это тем, что они сели за пластиковый стол старшины, где стояли грязные пепельницы и валялись десятки жалоб и рапортов, и выпили на пустой желудок целую бутылку горького сицилийского ликера «Аверна». Поначалу Паоло нарочно старался напоить его, а сам пил осторожно, подливая себе по капле, чтобы только закрыть дно стакана, но перебросившись с ним парой шуток, сообразил, что с Де Розой невозможно обсуждать историю с отходами. В итоге он тоже расслабился, тяжело и мучительно захмелел, голова горела, глаза щипало, и начал рассказывать о Виоле, а точнее, плакаться. Она стала такой вспыльчивой, равнодушной, зацикленной на деторождении, непостоянной, невыносимой. И вообще, стоит ли заводить ребенка с такой женщиной?

Де Роза, более устойчивый к выпивке, внимательно слушал его, подперев голову кулаками, от напряжения на лбу у него залегла глубокая борозда, перерезавшая брови пополам, словно шпага, воткнутая в землю. Когда Паоло наконец перестал жалеть себя, несколько раз повторив, что после встречи с этой женщиной на него навалились несчастья (он так и сказал про Виолу – «эта женщина», потому что Де Роза называл так свою жену, Паоло просто использовал его выражение), старшина выдвинул ящик, нацепил очки на испорченный юношескими прыщами пористый нос и достал колоду карт Таро.

– Командир, ты шутишь?

– Сними семь карт левой рукой.

По тому, как он мешал истертые карты, такие потрепанные, что углы у них завернулись, как заботливо обращался с ними, как любовно держал их в своих лапищах с врезавшимся в безымянный палец обручальным кольцом, ласково поглаживая, по тому, какое торжественное