Жизнь гейши. Мемуары самой известной гейши в мире - Минеко Ивасаки

вазе. Я до сих пор помню, какой свиток висел в токономе в день рождения Масаюки. Это было новогоднее изображение с восходящим над горами солнцем и силуэтом летящего журавля. Мы сидели на покрытых тепло-коричневым шелком подушках. Если бы на дворе стояло лето, на них надели бы наволочки из льна прохладного голубого оттенка.

Шесть дней спустя, около одиннадцати утра, в окия зазвонил телефон. Меня вдруг охватило ужасное предчувствие. Я знала, что случилось что-то непоправимое. Звонок был от моего отца. Он сказал нам, что Масаюки пропал. В то утро мальчик пошел в магазин, чтобы купить тофу к завтраку, и не вернулся. Его искали повсюду, но найти не могли.

Яэко присутствовала на ланче каких-то иностранных послов в «Хётэе», эксклюзивном ресторане с четырехсотлетней историей. Ресторан находился рядом с акведуком Нандзэн-дзи. Сообщив отцу, где искать Яэко, мы с Кунико и Томико помчались домой.

Первое, что мы увидели, добравшись до нашего района, была толпа полицейских и пожарных, склонившихся над краем канала. На крутой набережной нашли следы от ногтей. Камешки на берегу были сдвинуты с места. Сотрудники полиции заключили, что Масаюки споткнулся и упал, и, хотя тело так и не нашли, предположили, что мальчик утонул. В ледяной воде невозможно было продержаться дольше нескольких минут.

Мои ум и сердце застыли. Я не могла поверить в происходящее. Канал. Тот самый канал, в котором мы находили крошечных моллюсков для мисо-супа. Вдоль которого росли великолепные вишни. Который защищал наш дом от остального мира. Теперь этот канал поглотил моего друга. И не просто друга. Племянника. Я просто онемела от шока.

Родители были убиты горем. Папа обожал внука, и я не могла смотреть на его осунувшееся от боли лицо. Мне хотелось утешить его, но я больше не была их дочерью. Вот уже два года я не видела родителей – с того самого дня в суде, когда объявила, что я Ивасаки, а не Танака. Я чувствовала неловкость. Не знала, как себя вести. И подумала, что лучше бы вместо Масаюки умерла я.

Яэко дождалась окончания ланча и только тогда пришла к нашему дому. До сих пор не могу понять, почему она продолжала сидеть в этом ресторане, вести остроумную беседу, зная, что ее сын пропал. Мне знаком зал, где проходил ланч. Его окна выходят в сад. В саду есть пруд, который питает маленький ручей. Ручей берет начало в том же канале, который отнял жизнь у ее сына.

Яэко явилась около трех часов дня. Она ткнула в меня пальцем и закричала, как настоящая дьяволица:

– Умереть должна была ты! Это ты должна была умереть, бесполезное ты ничтожество! Ты, а не мой Масаюки.

В тот момент я была с ней полностью согласна. Я бы все отдала, чтобы обменять свою жизнь на его. Яэко винила моих родителей. Те винили себя. Это была жуткая сцена.

Я пыталась вести себя стоически. Думала, что именно этого ожидает от меня отец. Возможно, он не хотел бы, чтобы я опозорилась, расплакавшись. И тетушка Оима – тоже. Ведь она всегда учила меня сохранять самообладание. В общем, я решила спрятать свои чувства, чтобы не опорочить доброе имя обеих семей.

Я должна быть сильной. Вернувшись в окия, я не позволила себе удалиться в свое надежное убежище – кладовую.

Тело Масаюки нашли неделю спустя. Его унесло дальше по каналу, в речную систему бассейна Киото и на юг, до самого городка Фусими. Мы совершили над телом традиционное всенощное бдение. Потом были похороны. Городские власти установили вдоль берега канала зеленую проволочную ограду.

Так я впервые столкнулась со смертью. И это было одно из последних моих посещений родительского дома.

Ненависть Яэко ко мне усилилась. Теперь всякий раз, проходя мимо меня, она чуть слышно шипела: «Лучше бы ты сдохла». Энциклопедию я оставила себе. Каждая ее страница хранила прикосновения пальцев Масаюки.

Я зациклилась на теме смерти. Что происходит, когда человек умирает? Где теперь Масаюки? Могу ли я попасть к нему? Я думала об этом все время. Мысли так захватили меня, что я совсем забыла об учебе и уроках. Наконец я решила расспросить всех стариков нашей округи. Они были ближе к смерти, чем я. Может, один из них что-то знает.

Я спросила о смерти господина продавца овощей, дядюшку Хори, учителя каллиграфии, господина Номуру – позолотчика, господина Суганэ из прачечной и медных дел мастера. Но никто из них не дал мне определенного ответа. Я не знала, к кому еще обратиться. Между тем приближалась весна, а с ней – и экзамены для поступления в среднюю школу. Старая Злюка хотела, чтобы я пошла в престижную среднюю школу, связанную с Киотским женским университетом. Но я не могла сосредоточиться. В итоге я поступила в местную государственную школу недалеко от дома.

Яэко настолько возненавидела моих родителей, что не захотела, чтобы ее старший сын Мамору продолжал жить с ними. При этом она была слишком эгоистична и безответственна, чтобы найти ему подходящее жилье – например, квартиру, где они могли бы жить вместе, и требовала, чтобы Мамору позволили поселиться в окия.

Это был не первый случай, когда Яэко игнорировала правила. Она ими пренебрегала постоянно. Само ее присутствие в окия было нарушением. В окия разрешается жить только атотори и молодым гэйко, отрабатывающим свой контракт. Яэко не относилась ни к той, ни к другой категории. Возможно, ей приятно было по-прежнему считать себя Ивасаки, но ее бракоразводный процесс так и не завершился, так что она продолжала носить фамилию мужа, Уэхара. Когда она ушла из окия ради замужества, то нарушила свой контракт. Уже по этим двум причинам у нее не было никакого права жить здесь. К тому же в окия не разрешено возвращаться после того, как его покинешь.

Яэко отмахнулась от возражений тетушки Оимы и Старой Злюки. Она перевезла Мамору в окия и продолжила нарушать правила. И даже умудрялась тайком по ночам проводить в свою спальню любовников. Однажды утром я, полусонная, приплелась в туалет и наткнулась на какого-то мужчину, которого она привела в дом накануне. Я завизжала. В доме начался полный бедлам.

В общем, Яэко была в своем репертуаре.

Если мужчина – любой мужчина – проводил ночь в окия, это считалось верхом непристойности, потому что ставило под сомнение целомудрие всех его обитательниц. В Гион-кобу ничто не ускользает от внимания окружающих. Тетушка Оима всегда была недовольна, когда в доме гостил мужчина. Когда по какой-то причине мужчина (даже если это был