Вношу ясность - Фрэн Лебовиц

заведение небезосновательно страшит всех писателей до дрожи. Недавние скандалы пролили свет на шокирующую повсеместность садистских издевок: престарелым литераторам подкладывают под дверь ругательные рецензии, и некоторые жертвы уже погибли от хронического недохваливания.

Картина, боюсь, скорее неприглядная, да и не во всем правдивая. Но надеяться, что у вас все сложится лучше, глупо. Не можете не писать – значит, ничего не попишешь.

Азартная погоня

«Нью-Йорк пост» недавно опубликовала статью о растлении и сексуальной эксплуатации нескольких тысяч мальчиков в Лос-Анджелесе и окрестностях. Непреложных фактов в статье было маловато, но полицейское управление все же произвело примерные подсчеты:

Более трех тысяч детей младше четырнадцати лет подвергаются сексуальной эксплуатации в Лос-Анджелесе и окрестностях.

Не менее двух тысяч взрослых мужчин, постоянно проживающих в этой местности, активно гоняются за мальчиками младше четырнадцати лет.

Более двадцати пяти тысяч несовершеннолетних в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет используются для секса приблизительно пятнадцатью тысячами взрослых мужчин.

Меня, разумеется, удивило, что в статье, основанной на недоказанных, как признает автор, утверждениях, столько цифр. «Интересно, откуда они взяли статистику?» – подумала я. Трудно вообразить, что полицейские патрулировали город и пересчитывали всех по головам. И тогда я вообразила нижеследующую историю.

Этюд в клубничных тонах

Перебирая в памяти множество веселых и напряженных приключений, пережитых вместе с моим другом, мистером Шерлоком Хоумс-энд-Гарденсом, я не нахожу ни одного столь загадочного (и занимательного), чем то, которому я дал название «Этюд в клубничных тонах». Конечно, «Дело бутылки Dom Perignon урожая 1966 года» заставило нас попотеть, «Собака на сене Баскервилей» была довольно глубоко зарыта, да и «Нерегулярные части-мордасти с Бейкер-стрит» доставили немало хлопот, но повесть, которую я собираюсь вам поведать, не сопоставима ни с чем.

Для начала позвольте представиться: доктор Джон Ватсон. Правда, Хоумс-энд-Гарденс часто зовет меня просто «дорогой мой». Я дипломированный врач с небольшой практикой в районе Восточных Шестидесятых улиц (прямо по соседству с бутиком Холстона), и, должен признаться, от пациентов нет отбоя, так как благодаря своей профессии, а также совместной работе с Хоумс-энд-Гарденсом я завоевал репутацию человека, который, мол, знает наперечет все скелеты во всех шкафах. Вы, безусловно, знаете, что мы с Хоумс-энд-Гарденсом много лет квартировали в доме 221б на Бейкер-стрит, но обвал фунта стерлингов и введение несправедливых налогов изгнали нас из Лондона, совсем как Мика, Лиз и многих других наших друзей. Мы поселились в Манхэттене по фешенебельному адресу между Парк и Мэдисон (по соседству с бутиком Холстона). Именно здесь начинается наш рассказ.

В одно погожее утро в начале декабря, около одиннадцати, я спустился из своей спальни в нашем изящно обставленном дуплексе-пентхаузе. Хоумс-энд-Гарденс – он, в отличие от меня, ранняя пташка – уже позавтракал и теперь лежал с закрытыми глазами на ампирной рекамье с дамастовой обивкой. Наш новый знакомый Эдвард, молодой человек весьма привлекательной наружности, играл за Хоумс-энд-Гарденса на его скрипке. Разумеется, когда-то Хоумс-энд-Гарденс играл на своей скрипке сам, но так было, пока мы не преуспели в жизни. Хоумс-энд-Гарденс, томно протянув мне руку для рукопожатия – шелк его идеально скроенной сорочки от Saint Laurent изысканно ниспадал на запястье, – проговорил: «Ватсон, дорогой мой, я вижу, что вы слегка утомлены, потому что вечер выдался долгий: вы начали с коктейль-пати в честь новой коллекции простыней Билла Бласса, затем пообедали с несколькими законодателями высокой моды у Пёрл[26], пили с известным писателем бренди в баре у Элейн[27], танцевали в клубе у Режин[28] с дочерью некой знаменитости, а затем отправились в Нижний Манхэттен, чтобы заняться этим самым с первым встречным». Я буквально упал на диван «маркиза» эпохи Людовика XVI, вопросительно разглядывая Хоумс-энд-Гарденса: столько лет прожив с ним под одним кровом, я до сих пор не перестаю удивляться его феноменальным дедуктивным способностям. «Откуда вы узнали? – спросил я, взяв себя в руки. – Вчера мы с вами даже не виделись, вы были заняты на фотосессии для L’Uomo Vogue, и я не смог посвятить вас в свои планы». «Элементарно, дорогой мой: первые четыре пункта я почерпнул сегодня утром из Women’s Wear Daily, а о последнем догадался, подметив, что ваш индиго-синий пиджак от Jackie Rogers ровнее, чем обычно, облегает ваш безыскусно белый свитер из фирменной вайэллы, намекая, что ваш небанальный бумажник от Fendi пропал». Моя рука рванулась к нагрудному внутреннему карману, но я сознавал, что поиски напрасны: Хоумс-энд-Гарденс никогда не ошибается. «Ничего-ничего, дорогой мой Ватсон, не тужите, оно того не стоит. Готов признать, сменять бумажник на минутное наслаждение – сделка крайне невыгодная, но, полагаю, я сумею отвлечь вас от размышлений об утрате. Сегодня утром я обнаружил на автоответчике сообщение: Микр Оскопич просит нас вылететь первым же рейсом в Лос-Анджелес, необходима моя помощь по весьма деликатному делу».

Микр Оскопич был небезынтересным типом, хоть и слишком рьяно поклонялся предкам (чужим предкам, своих у него отродясь не бывало), и Хоумс-энд-Гарденс водил с ним знакомство много лет. Его связи с полицейским управлением Лос-Анджелеса не имели прямого отношения к его профессии. Он не служил в правоохранительных органах и даже не был пламенным поклонником детективного жанра. Говоря начистоту, он попросту питал своеобычное пристрастие к мундирам. Микр, при всех его недостатках, был на правильной стороне закона, Хоумс-энд-Гарденс помогал ему и раньше.

«Велите собирать чемоданы, дорогой мой, – сказал Хоумс-энд-Гарденс, потянувшись за пузырьком кокаина. – Несколько дорожек на дорожку, и немедля вылетаем». Я проявил наивозможное проворство и скоро обнаружил себя в уютном отсеке первого класса на борту «Боинга 747». Девушка в мешковатом брючном костюме подошла осведомиться, что мы будем пить. Хоумс-энд-Гарденс, смерив ее проницательным, но пренебрежительным взглядом, сказал: ««Столичную» безо всего, поскольку я вижу, что сегодня у вас все валится из рук: сказываются пять порций виски-сауэр, выпитых до того, как вы все-таки познакомились с тем самым менеджером по работе с клиентами, и низкое качество, но большое количество марихуаны, выкуренной вами с менеджером по продажам, которого вы повстречали сегодня утром, выйдя из квартиры менеджера по работе с клиентами где-то на Восточных Семидесятых близ Третьей авеню». Девушка ахнула, не веря своим ушам, пролепетала: «Но, сэр… как вы… откуда вы…?»

«Элементарно, – процедил он, – все стюардессы одинаковы».

Я одобрительно хихикнул. Обернувшись ко мне, Хоумс-энд-Гарденс сказал: «А теперь, дорогой мой, я сообщу вам все, что сообщил мне Микр Оскопич, чтобы вы во всеоружии наблюдали за моим процессом наблюдений. По-видимому, один капитан из Полицейского управления Лос-Анджелеса… сами знаете, кого я имею в виду… сообщает прессе