И берег Вычегды родной (сборник) - Евгений Иванович Шашурин

Домой идти не хотелось.

Чтобы как-то потянуть время и сбросить тяжесть переживаний, она пошла к своей подруге, Марии Васильевне, с которой жили в соседних домах. Только этой женщине, старшей по возрасту, очень заботливой и внимательной, Зина рассказывала о чувствах к Ивану и их тайной переписке. Мария Васильевна, как обычно, встретила её радушно и пригласила к столу. Зина поведала подруге о вызове в особый отдел и о том, что её уволили с работы. Призналась, что решила уйти от мужа.

Перед уходом Зина, смущаясь, спросила:

– Мария Васильевна, а кто такие проститутки?

Подруга удивлённо посмотрела на Зину:

– А ты где это слышала?

– Особист сказал, что знает нас, баб, и обозвал.

– Идиот! Наверное, забыл, что его мать – женщина, или ему в жизни не повезло! – И она объяснила смысл этого слова.

Зина выслушала подругу и сказала:

– Это ко мне не относится.

– Не бери, Зина, в голову.

Когда Зина пришла домой, Лёня, косолапя, выбежал к ней навстречу. Сын стал большой и уже мог не только бегать, но и говорить. Правда, не всегда разборчиво, но его понимали. Она стала обряжаться, рассуждая про себя, как встретит мужа и что ему скажет.

Супруг, как всегда, пришёл с работы поздно. Свекровь и Лёня уже спали. Зина собрала на стол ужин, села напротив супруга и спросила:

– Кто тебе сказал про Ивана и почему ты решил, что особый отдел лучше разберётся в наших отношениях, чем мы сами?

Владимир Иванович посмотрел вопросительно на жену.

– Тебя вызывали в отдел? И что сказали?

– Провели беседу на тему морали, как с неблагонадёжным членом советского общества, обозвали и уволили с работы.

– Как обозвали?

– Какая разница. Ты что, пойдёшь требовать извинения от них? У меня не было с ним ничего. Да, он мне нравится, возможно, больше… Интересный человек, образован, внимателен. Ну и что? Я отдаю себе отчёт – пока я жена, чего-либо с другим мужчиной у меня быть не может.

Зина говорила напористо, не давая вставить слова супругу, но вполголоса, чтобы не разбудить свекровь и соседей. Высказав наболевшее за три года замужества, она заплакала. Впервые за весь день. Ей было очень горько, тяжело и обидно.

– Я уйду от тебя!

Она вышла из-за стола и направилась в комнату, чтобы муж не видел её слёз. Постелила себе на полу и легла. Не спалось. Зина не снимала с себя вины за произошедшее, понимала, что не следовало давать какую-либо надежду Ивану, но случившееся вспять не повернёшь. Да и не могла, не хотела она вычёркивать Ваню из своей памяти. Она полюбила. Его голос, смех, добрый взгляд серых глаз. Красивое лицо в мелких синеватых шрамах, оставшихся от ранения.

До встречи с Иваном она никогда раньше не испытывала необъяснимые, неизвестные ей трепетные чувства от близкого присутствия мужчины. Лёгкость, восторг, желание обнять милого человека, почувствовать его. Зина сдерживала себя, она боялась показать, проявить свои чувства, дать ему повод к близости.

Владимир Иванович несколько раз пытался объясниться с женой, но Зина не желала идти на разговор, твёрдо решив уйти от мужа. Свекровь Мария Михайловна переживала случившееся, но не вмешивалась в отношения снохи и сына. От Ивана никаких вестей не было. Где он и что с ним, Зина не знала.

Как-то, возвращаясь с реки с корзинами выполосканного белья, Зина встретила начальника дистанции пути, Дмитрия Ивановича с супругой. Они были хорошо знакомы, жили по соседству, и она покупала у них молоко.

Дмитрий Иванович поинтересовался:

– Ну, красавица (он всегда её так называл), расскажи, что там у вас произошло?

Зина засмущалась, но вкратце рассказала о причине увольнения и разлада в семье.

– Да, нехорошая история, – посочувствовал он. – А может, всё наладится? С кем не бывает? Да и ребёнок у вас.

Зина отрицательно покачала головой:

– Не получится, не люблю я его.

– Ну что тебе сказать? Любовь – вершина семейных отношений. Конечно, можно и без неё, но нельзя без уважения, – сказал Дмитрий Иванович. Он немного помолчал и вдруг предложил: – Мне нужен табельщик на станцию Чокур, поедешь туда работать?

Зина так обрадовалась, что, не раздумывая, согласилась.

– Иди, оформляйся.

В этот же день Зина оформилась на работу. Она была счастлива, что подвернулся такой случай. Получив документы и придя домой, стала собираться в дорогу. Вытряхнула сено из матраса, сложила туда кое-какие вещи, взяла подаренное ей оцинкованное корыто, одела сына, и они ушли к тётке, чтобы у неё переночевать и на утреннем поезде уехать.

13

На Чокуре Зину встретили хорошо. Дежурный по станции познакомил с коллективом, вручил ключи от квартиры, где ей выделили комнату. Квартира представляла собой небольшую кухню с печью-плитой, две комнаты, в одной из которых жила женщина, недавно освободившаяся из заключения и работавшая обходчиком пути.

У Зины началась новая жизнь.

Чокур представлял собой небольшое пристанционное поселение среди тайги, у бывших карьеров, где добывался песок для строительства Северо-Печорской дороги. Оно практически ничем не отличалось от подобных поселений, которые образовались вдоль этой магистрали. Жители, а это путейские рабочие, в основном женщины, около двух десятков человек, работали на обслуживании железнодорожных путей. Каждая семья имела небольшой огород, где сажали картошку и другие овощи. Держали коз, свиней, кур. Ни детского садика, ни тем более школы здесь не было, а потому малышня была предоставлена сама себе.

Летом дети пропадали на бывших карьерах, которые теперь представляли собой водоёмы с чистой водой.

Там ребята купались и удили рыбу. Зина с сыном быстро обжились на новом месте.

В лесу, окружающем поселение, собирали ягоды и грибы. Часть продавали у поездов, остальное шло на свои нужды. Она скопила денег и купила швейную машинку. Во время войны Зина работала в швейной мастерской, умела шить, и это стало хорошим подспорьем в её семейном бюджете. Несколько раз приезжал муж. Просил Зину вернуться в семью, но она не соглашалась и требовала развода. Коллеги знали историю Зины и относились к ней с пониманием. После очередного визита Владимира Ивановича дежурный спросил:

– Зина, твой муж каждый раз по приезде ночует в моей бытовке. Чего ты его не пускаешь к себе? Глядишь, и наладилось бы всё.

– Пускай ночует где хочет. С сыном он общается, а постель ему стелить я не намерена. И вы не обязаны его пускать. Может, ездить перестанет, – сказала Зина, как отрезала.

Вскоре после этого разговора в табельную зашла почтальон: