Кризис чужого возраста - Маша Трауб

и сама не знала, зачем мне понадобилось увидеть эту женщину. Сравнить с мамой? Задать вопросы, на которые не было ответов? В любом случае теперь это была история лишь одной стороны. Версию мамы я услышать уже не могла.

Дверь открыла милая женщина лет шестидесяти. Если честно, мне стало стыдно за свой внешний вид. Женщина была в домашней одежде, но выглядела куда лучше меня. Легкий макияж, укладка. И я в растянутом свитере, старых джинсах – удобных как раз для поездки. Хотелось спрятать руки – я забыла, когда в последний раз делала маникюр. В обычной жизни я не красилась, тем более в дороге. Макияж мне делали полгода назад для фотосессии, которую организовала для учителей школа. Для официального сайта. Там меня накрасили и выдали платок, чтобы я повязала на шею – освежить образ, так сказать. Сейчас, стоя на пороге чужой квартиры перед этой женщиной, я почувствовала себя неловкой девочкой-подростком, которую мама все время корила за неряшливость в одежде, сутулость и нескладность. Да, до красотки я никогда недотягивала. Даже миленькой меня сложно было назвать. Зато была умной. С этим никто бы не поспорил. Сейчас я зажалась, как в детстве, и не знала, что сказать.

– Вы – Ева, да? – женщина приветливо улыбнулась.

– Как вы узнали? – опешила я.

– Вы с братом очень похожи. Но вы больше похожи на Володю. Простите, вашего отца. Проходите, пожалуйста.

Я вошла. Женщина как-то легко и естественно избавила меня от чемодана и провела в гостиную. Так же спокойно и доброжелательно сварила кофе, не спрашивая, что именно я предпочитаю – кофе или чай. И так, будто само собой, поставила передо мной тарелки с едой. Домашнее жаркое, салат. Она налила себе кофе и села напротив. Я не знала, как себя вести. И, видимо, от стресса начала есть и жаркое, и салат, запивая все кофе. Женщина по-прежнему улыбалась. Она была мягкой, легкой, и у нее все выходило будто без особых усилий, без какого-то внутреннего противоречия или преодоления. Я позавидовала такому качеству. Мне эта легкость не была свойственна.

– Я рада вас видеть, думала, вы приедете раньше, – сказала женщина, забирая у меня пустую тарелку. Я бы не отказалась от добавки. Жаркое было очень вкусным.

– Спасибо большое. Стараюсь не есть перед долгими перелетами и вообще в дороге, – призналась я.

– Это разумно, – улыбнулась женщина.

– Простите, вы ведь Марина, да? – Я все же решила уточнить.

– Да, и пожалуйста, без отчества, – ответила она. – Но, если вам привычнее, могу обращаться к вам Ева Владимировна.

– Нет, спасибо, я же не в школе, – улыбнулась невольно я.

– Вы и правда очень похожи на своего отца. У вас его разрез глаз, миндалевидный. Мне всегда это казалось прекрасным, просто удивительным.

В тот момент я могла поклясться, что Марина смотрит на меня с любовью.

– Моя мама говорила, что я, конечно, не виновата в том, что не вышла внешностью, – горько заметила я.

Марина промолчала.

– Если вы приехали по поводу квартиры, я уже сказала Игорю, что на нее не претендую. Она ваша. У меня есть знакомый нотариус, вы можете с ним посоветоваться по поводу оформления. Я совсем не знаю, что нужно делать. Никогда не интересовалась, – сказала, наконец, она.

– Нет, я не по поводу квартиры, – призналась я.

– Вы хотели на меня посмотреть, да? Я вас прекрасно понимаю, – заметила Марина. – Вам, наверное, было очень тяжело. Вы были совсем маленькой.

– Нет, мне не было тяжело, – вдруг призналась я, – вообще ничего не помню, если честно. Игорь был старше, возможно, у него остались в памяти какие-то детали. У меня нет.

– Я могу дать вам его фотографии или что-то из вещей, если хотите, – предложила Марина. – Я все сохранила.

– В отличие от моей мамы, которая все уничтожила, – заметила невольно я.

– Игорь сказал, что она умерла. Примите мои соболезнования, – сказала Марина.

– Скажите, отец долго болел или все случилось внезапно? – наконец я смогла выдавить из себя вопрос, который меня волновал.

Марина посмотрела на меня с недоумением.

– Игорь вам ничего не рассказал? – уточнила она.

– Нет, а что он должен был рассказать? – не поняла я.

– Вы можете мне не верить, ваше право. Тем более что теперь не спросите у вашей мамы, как все было, – Марина будто читала мои мысли, – но мне незачем врать и обманывать. Я очень любила Володю. Да, это продлилось совсем недолго, но даже за это время я благодарна судьбе. Он был замечательным человеком. Умер не в больнице, а здесь. На моих руках. Не мучился, не страдал. Попросил забрать его, чтобы умереть именно дома. Если хотите, мы сходим на его могилу. Я покажу, где похоронен ваш отец.

– Спасибо. Да. Я бы хотела, – промямлила я, все еще не понимая, что собирается сообщить Марина.

– Вашему брату я все рассказала. Наверное, он хотел уберечь вас от лишнего потрясения, поэтому промолчал. Не судите его строго. Он беспокоится о вас. Хотела бы я иметь такого старшего брата, – сказала Марина.

– Какого потрясения? – не поняла я.

Марина молчала.

– Пожалуйста, я уже не ребенок. Не надо беречь мои чувства, у меня их, если честно, нет. Вы ведь выросли с отцом, в полной семье? – спросила я.

Марина кивнула.

– А я не знаю, каково это. Так что вряд ли меня что-то ранит. Я не была привязана к отцу, не скучала по нему, я его вообще не знала и не помню. Мне просто интересно, почему мама нам с братом о нем не рассказывала? Почему мы не виделись, не встречались? Вряд ли вы были против. Значит, там что-то другое, – выпалила на одном дыхании я.

– Да, вы правы. Простите. Я действительно выросла с любящим меня отцом. И его смерть стала для меня ударом. Я всегда искала человека, похожего на него. Володя оказался именно таким. Так что да, я не могу в полной мере понять ваши чувства.

– Я преподаю литературу в старших классах. И иногда прошу своих учеников рассказать «краткое содержание предыдущих серий». Таким образом понимаю, читали они текст или нет. Можно вы мне тоже расскажете краткое содержание того, что прошло мимо меня? – попросила я.

– Да, конечно, – улыбнулась Марина. – Если кратко, ваша мама знала, что Володя болен. Ему поставили диагноз, когда он еще жил с вами. Врачи давали ему полгода жизни в лучшем случае. И не самых легких полгода. Володе требовался постоянный уход, круглосуточный. Тогда ваша мама с ним развелась. Она не хотела посвящать свою жизнь тяжелобольному человеку. У нее были школа, карьера, ученики,