Кризис чужого возраста - Маша Трауб

Марина снова заплакала.

– Вы можете показать мне фотографии? – попросила я. – Мама ничего не сохранила. Я не помню, как выглядел мой отец.

– Да, конечно, – ответила Марина и принесла альбом. – Там много ваших, детских. Володя их часто рассматривал.

Да, в этом альбоме было больше наших с братом фотографий, чем отца и Марины. Я никогда их не видела. Но точно могла сказать – отец нас очень любил. Мы были для него всем. Как и Марина. Отец строил смешные рожицы, а Марина хохотала. Я попыталась представить себе своего отца с мамой в такой же ситуации. Нет, моя мама была не способна на такой заливистый смех. У нее никогда так не сверкали глаза. Она никогда не была такой легкой, как Марина.

– Рада, что отец вас встретил, – сказала, наконец, я. – Вы продлили ему жизнь. Спасибо вам за это огромное.

– Жаль, что мы не встретились раньше, – ответила Марина. – Мой адрес и телефон вы знаете. Пишите и звоните. Если нужно, я рядом.

– Да, спасибо. Мне жаль, что вы остались совсем одна, – заметила я.

– Я не одна. У меня есть взрослый сын, двое внуков. Они часто приезжают, не дают мне заскучать, – ответила Марина.

– А мой отец был знаком с вашим сыном? – не сдержавшись, спросила я.

– Конечно, а как иначе? Они были друзьями. Сын мне помогал заботиться о Володе. Отвозил в больницу, на обследования, забирал, – ответила Марина. – И он был на похоронах, конечно же.

– Передайте ему от нас с братом благодарности, – сказала я.

Марина меня обняла.

Я приехала домой и долго сидела на кухне, не в силах даже поставить чайник. Если мой отец встретил такую милую женщину, значит, точно не был подлецом. Да, у мамы был не самый простой характер, но я все еще не могла поверить в то, что она бросила больного мужа, отобрала у него деньги, хотела забрать квартиру и запретила видеться с детьми. Даже для мамы это было уж слишком. Возможно, она не была доброй, но и назвать ее монстром я не могла. И почему мы с братом были убеждены, что именно отец бросил маму? Хотя это как раз объяснимо – в подобных случаях чаще всего виноват мужчина. Я пыталась вспомнить, что мама рассказывала про отца. Ничего. Все, что я знала, рассказал мне брат. Именно он сообщил, что папа нас бросил и теперь живет в Новосибирске и у него другая семья. А он с чего так решил? Это его мысли или мама ему так внушила?

– Почему ты мне ничего не рассказал? Про Марину? – Я позвонила Игорю.

– Ну а как бы я должен был тебе рассказать? Знаешь, сестренка, так получается, что это не папа был монстром, а наша мама. Только они оба умерли, так что теперь и не знаю, кто прав, – ответил он. – Прости, сам был в шоке. Ничего не знал, правда.

– Тебе мама сказала, что нас бросил отец, или ты сам так решил? – уточнила я.

– Не помню. Я ведь был подростком. Может, и сам. И это было логично. Отец уехал и не появлялся, мы остались с мамой. Если бы мама уехала, а мы бы остались с отцом, тогда можно было предположить обратное. Но разве она могла так сделать? Ты веришь Марине? Мама была способна на такое?

– Не знаю. Но я ей верю. Зачем ей врать? И не забывай, она могла отсудить у нас квартиру, но не стала. И сейчас подтвердила, что не претендует на имущество. Готова подписать все документы.

– Да, она и мне это говорила, – подтвердил брат.

– Хорошо, что папа умер не в одиночестве, а в любви, – заметила я.

– Конечно. Это хорошо, – согласился Игорь.

Я всегда чувствовала брата. Судя по интонации, его явно что-то беспокоило.

– Что тебя волнует? – спросила я.

– Не знаю, в голове не укладывается. Я много об этом думал, но так и не понял. Неужели мама могла так поступить? – признался Игорь.

– Вот и я об этом сейчас думаю. Может, мы ее плохо знали?

– Она была учителем, ее любили ученики. Всем была готова помочь. Никогда никому не отказывала. Ты же помнишь, как она все время с кем-то дополнительно занималась. Разве такое бывает?

– Мне сложно судить. Я вечно недотягивала до ее уровня. Да и ты тоже. Мы были ее глобальным разочарованием, – ответила я.

– Да, но она же нас не сдала в детский дом, не переставала о нас заботиться. А отца, получается, просто выбросила на улицу, обчистив чуть ли не до нитки.

– Теперь не у кого спросить, – заметила я.

– Ты справишься там сама? С памятником? Какой решила поставить? – спросил брат.

– Да, справлюсь. Хочу самый обычный, просто надгробие. А потом съезжу на могилу отца. Марина говорила, что покажет, где захоронение, – ответила я.

– Это хорошо. Правильно. Звони, если что-то будет нужно, – сказал брат.

Я установила памятник на могиле мамы. Обычную строгую плиту. Не знаю, понравилось бы ей или нет. Я сидела перед могилой и думала, что мы с братом действительно почти ничего не знали о своей матери. Как, впрочем, и об отце. Я знала, что мама пьет чай с сахаром, а кофе – без. Но не знала, какую музыку она любит, какие фильмы смотрит. Не знала, какие книги читает. На ее полке стояла только профессиональная литература – справочники, сборники, пособия. Ни одной художественной книги. Ни детектива, ни женского романа, ни фэнтези. Неужели она ничего не читала для души? Разве такое может быть? Я еще раз посмотрела полки книжного шкафа – классика детской литературы для начальной школы. Полное собрание сочинений Пушкина и еще несколько собраний, которые, судя по всему, никто никогда не доставал с полки. Я полезла протирать пыль, достала несколько томов – в некоторых страницы были склеены. То есть их никто даже не открывал. Какие духи мама любила? Я не могла ответить. Она пользовалась теми, которые получала в подарок от родителей учеников. Кажется, ей было все равно. Какую еду она любила? Ее любимое блюдо? Не было такого. Яичница, котлеты, макароны, щи. Если мама задерживалась на работе, мы ели сосиски или варили себе пельмени. Я не помню, чтобы она что-то пекла или готовила фирменное блюдо. Уборка? Да, за цветами всегда следила, но в остальном ей было все равно. Раз в неделю мы убирали квартиру. Игорь – свою комнату, я – всю остальную квартиру. Мама спокойно могла жить с грязной раковиной, пока я не начала