Искры Божьего света. Из европейских впечатлений - Николай Иванович Надеждин

для карманов оставил дорожную чернильницу, стальное перо и Эбеля. Мартын, хотя с тайною досадою, свернул мне плащ в каток и связал вместе с зонтиком по законам равновесия так искусно, что обе эти вещи можно было перекинуть через плечо коромыслом. Вот и все мои сборы.

На другой день я сложил всё остальное свое имущество в чемодан и велел нести его на почту, чтоб переслать в Милан. Мне сказали, однако, что пересылка эта будет сопряжена с неудобствами, потому что на австрийской границе непременно будут разбивать чемодан, а таможенные служители неохотники и немастера укладывать опять вещи. Подумав, я решился сделать адрес в Беллинцону poste restante[179] и получил в приеме квитанцию. Денег за пересылку не взяли, даже не сказали, сколько будет стоить, говоря, что на месте возьмут, что следует.

На чужой стороне грустно расставаться с вещами, которые имеем право называть своими, которые были везде с тобой, от которых пахнет дымом отечества. Я испытал это чувство, расставаясь со своим чемоданом.

Мне советовали доехать до Бруннена в дилижансе, который скоро отправлялся. Я послушался этого совета, тем более что товарищей мне не было, а ехать одному на лодке до Флюэлена очень дорого. Притом дилижанс должен был ехать дорогою любопытною по многим отношениям.

В назначенный час я простился с доброю г-жою Миллер, дал Мартыну франк и явился в почтовой дом. Дилижанс был уже готов. Пассажиров никого не было. Я положил свой ранчик, плащ и зонтик внутрь кареты, а сам сел напереди с постильйоном, чтобы свободнее любоваться видами.

Мы выехали ровно в полдень. Дорога пошла восточным берегом озера, склоняясь налево по живописному изгибу Кисснахтского залива, омывающего северную сторону Риги. Скоро миновали мы развалины двух старинных замков, из которых один принадлежал Рудольфу Габсбургскому. При меггенской церкви, замечательной своею древностью, я в первый раз увидел путешествующего капуцина, с длинною бородой, обнаженною головою, босыми ногами и тыквою в руке. Капуцин, по-моему, живописнее всех католических монахов. Наконец, мы прибыли в Кисснахт, прелестную деревеньку на оконечности залива, у подножия Риги. Кисснахт верстах в семи от Люцерна; он принадлежит уже к кантону Швицскому.

Так как я ехал совершенно один, то мне нетрудно было уговорить постильйона остановиться здесь на четверть часа, чтоб сходить взглянуть на развалины замка Гесслера[180]. Сюда надменный фогт вез Телля, чтоб усмирить его буйство в оковах. Замок разрушен в 1308 году, через три месяца после смерти Гесслера. Вид с холма, занимаемого развалинами, великолепный. Сами развалины, кроме имени, ничего не имеют замечательного.

Ф. Вильнёв. Руины замка Габсбургов в городе Кюснах, 1825 г.

Тотчас за Кисснахтом начинается узкая, продолбленная в каменьях дорога, называемая die hohle Gasse[181]. Теперь она сделана ездовою; дилижанс без труда подымается по ней. Но дикость ее не совсем изгладилась. На переломе холма, под густою, мрачною тенью деревьев стоит «Часовня Телля»[182]. Здесь, 18 ноября 1307 года, герой Швейцарии спустил роковую стрелу, пробившую навылет Гесслера. Соскочив отважным прыжком с лодки, которая везла его, он выпередил фогта и дождался его в самом узком проходе «глубокой стежки». И теперь показывают утлый пень, покрытый седым мхом, принадлежавший, по преданию, тому самому дереву, об которое оперся Телль, чтобы натянуть тугие рога своего лука. На фронтисписе часовни изображено это действие грубо, но выразительно. Дряхлая старуха, исправляющая должность кистера[183] при часовне, предложила мне книгу, где путешественники записывают свои имена.

Вскоре зазеленела изумрудная полоса Цугского озера. Оно невелико; верст 15 в длину и версты 3 в ширину. Мы спустились к той части его, которая называется «верхнею». Влево, вдали, белелся городок Цуг, главный в кантоне того же имени. Озеро выливается в Рейссу речкою Лорец, которая проходит чрез него, вытекая первоначально из озера Эгери. Физиономия Цугского озера дышит идиллическою, кроткою прелестью. Только у южной оконечности его, с одной стороны исполинская громада Риги, с другой Руффи, застилают его кристалльную поверхность своими мрачными тенями. Эта часть озера называется der milde Strict. Версты четыре ехали мы берегом, миновали деревеньку Обер-Иммензэ, и наконец приехали в Арт. Здесь надо было пересесть в дилижанс, едущий из Цюриха в Бруннен; он не приходил еще.

Арт – прекрасное и довольно большое местечко кантона Швицского на берегу или, лучше, на оконечности Цугского озера. Колоссальная пирамида Риги обрывается над ним перпендикулярною стеною. Здесь главный притон путешественников, отправляющихся на эту знаменитую гору. В самом Арте нечего особенно заметить, кроме разве красивенькой церкви в честь св. Георгия, и еще фонтана, бассейн которого сделан из одной цельной глыбы гранита.

Но окрестности Арта ознаменованы ужаснейшим происшествием в летописях Швейцарии. Это обвал Руффи, погребший под своими развалинами злополучную деревню Гольдау. Я хотел тотчас идти на следы этой страшной катастрофы. Но мне сказали, что дилижанс скоро приедет, что он поедет мимо самых развалин, и что я могу, согласясь с пассажирами, остановиться и осмотреть их.

В самом деле, не прошло четверти часа, как рог постильйона раздался под окнами «Черного орла», где я велел приготовить себе чашку кофе. Двери отворились, и вошли двое приехавших. Один из них был честный бауэр, со всем добродушием и наивностью швейцарской физиономии. Другой – аббат, лет пятидесяти, с легким снегом на голове и лицом, исполненным выражения, особенно в глазах, ярко сверкавших из-под высокого лба. Я раскланялся с ними и представил себя как будущего спутника.

– Я еду недалеко, – сказал первый. – Мне только до Швица.

– А вы как? – спросил меня аббат.

– Не знаю сам, – отвечал я. – Пока до Бруннена.

– Вы путешествуете без плана?

– Да, – отвечал я.

– По крайней мере, верно, до Сен-Готарда?

– О, конечно.

– Так вы мне попутчик.

– Господа! – сказал я. – У меня до вас просьба. Мне хочется взглянуть на развалины Гольдау. Можете ли вы мне это позволить?

– С удовольствием, – отвечал аббат. – Сегодня мы не можем пуститься дальше Бруннена. А на дворе еще рано.

– Гольдау? – примолвил второй путешественник, который в это время раскланивался приятельски с трактирщиком, трактирною служанкою и несколькими посетителями трактира из околодка. – Я, пожалуй, провожу вас туда. Посмотреть есть что.

– В таком случае не надо медлить, – подхватил один из посетителей. – До Бруннена отсюда часа четыре, особенно чрез Швиц.

– О, еще успеют! – перервал проворно хозяин «Черного орла». – Господа, может быть, хотят отдохнуть? Не угодно ли чем подкрепить себя, г. аббат?

Аббат сделал отрицательный знак. Я заметил, что он смотрел на меня пристально своими ястребиными глазами.

– Я готов совсем, – отвечал я