Истеричка - Соня Дивицкая

– Здесь моя собака! – кричала Мэри. – Пустите меня к Алисе!

– Документы на багаж, – зевнула голова.

– Это не багаж! – затряслась Мэри. – Это собака! Живая собака! Что с ней? Скажите!

– Откуда я знаю? – голова потянулась и размяла пальчики. – Я что, каждую собаку буду спрашивать, как она себя чувствует?

Мэри снова достала ветсправки, разрешение на провоз и американский паспорт.

– Скорее, пожалуйста, скорее, – она просила.

– Ее еще нужно найти, – прогундела голова, – эту вашу собаку.

Голова пропустила Мэри в ряд стеллажей, заполненных коробками и контейнерами. На нижней полке стоял бокс, в котором сидела умотанная Алиса. Мэри открыла замок, и Алиса вышла, отряхиваясь, совсем без радости. Собака высунула язык и тяжело дышала.

– Алисочка! – Мэри взяла ее на руки. – Дочка! Ты хочешь пить. Где вода? – Она спросила голову: – У вас есть вода?

– Вода в магазине, – буркнула голова.

– У вас нет воды?! – обомлела Мэри.

– Женщина, мы тут работаем. Я, между прочим, заполняю на вас документы!

Мэри совсем забыла в своей Америке: нельзя ничего просить у головы из окна. Даже водички, даже перед смертью. Я побежала через улицу в зал, где стоял автомат с напитками, взяла бутылку и понеслась назад, к собаке.

Алиса была идеальной партнершей для одинокой дамы. Спокойная, небольшая, ест мало и помещается в маленьких апартаментах. Мэри жила там с Алисой два года. Нормально жили. Тишина, режим и все по полочкам. Утром и вечером – прогулка. Мэри уходила на работу, Алиса ложилась на постель и ждала. По выходным они вместе уезжали в маленькие путешествия.

Конечно, Мэри скучала. Захотела перетащить к себе кого-нибудь из русских друзей. В последний отпуск она проводила агитацию. Приехала ко мне с новыми фотографиями. Я узнавала почти все, что уже примелькалось по американским фильмам.

– Лас-Вегас, – поясняла Мэри. – Роскошный город. Тут каждая фигня стоит кучу денег.

– Ты играла?

– Нет. Просто мы с Алиской захотели посмотреть. На эту груду роскоши!

Лас-Вегас меня не возбудил, тогда Мэри повернула тему иначе. Пролистала несколько коттеджей с лужайками.

– Недвижимость упала в цене. Можно купить вполне приличный дом. Небольшой, но приличный.

– А муж? – я спросила.

– Муж… – Мэри коварно замялась, все-таки мой муж был ее родным племянником. – Муж… Ты же сама понимаешь… Отношения со временем меняются, нельзя всю жизнь делать ставку на одного человека…

Я захлопнула планшет и быстренько, пока чего не вышло, отшила Мэри:

– А ну-ка убери отсюда свою капиталистическую пропаганду!

И Мэри уехала в Канзас одна, там в гараже с ударной установкой ее ждала Алиса.

Я открыла бутылку воды, Мэри поила собаку с ладони. Алиса пила жадно и от страха поджимала хвост. У Мэри опять сдвинулись брови.

– Ее нужно было напоить еще два часа назад! – сказала она голове. – Откуда такая жестокость?! Вы же не только собаке не дадите воды, вы и человека готовы угробить! Вы даже не понимаете, вы же совсем не понимаете, какие вы невежественные люди!

Голова ковырялась в бумажках и огрызалась лениво:

– Ну и оставались бы в своей Америке. Чего вы сюда прилетели со своей собакой?

– Какая вам разница?! Вы должны просто делать свою работу!

– Указывать еще будете…

– Буду! Кто вас кормит? Вот они, – она показала на любезного папочку и заодно на меня. – Они вас кормят! Эти люди платят налоги!

После этих слов я даже расправила плечи, папочка поправил галстук, а Мэри закрутила дальше:

– Они платят вам зарплату! А вы плюете на людей! Как же вам не стыдно!

– Нам не стыдно, – ответила голова, просматривая заполненные графы. – Вот, представьте себе, нам не стыдно. А если вам у нас не нравится, улетайте прямо сейчас назад в свою Америку. Давайте, летите! Бомбите Иран! А то нашлась тут энергичная! С собакой она нам тут летает!

– А я полечу! – Мэри вытерла шарфиком мокрые руки. – Когда мне захочется! У меня двойное гражданство, я могу жить, где захочу. Это вы не сможете оторваться от своей кормушки! Потому что вы ничего не умеете!

Мы пытались остановить Мэри. Мы ее по спинке хлопали, по плечику гладили, «ч-ч-ч» мы ей шептали, но она разошлась:

– Вы никому не нужны! В нормальной стране вас никто ни за что не возьмет на работу!

– Да что вы говорите! – усмехнулась голова.

– Не возьмет! Я бы ни за что в жизни не взяла на работу таких, как вы! Из-за вас в России вечный кризис! Вы умеете только хамить! Как мне жалко… как мне жалко… – тут она заломила руки и воскликнула сквозь слезы. – Во что вы превратили Россию!

Любезный папочка затеребил карман. Мы понимали: голове нельзя ничего кричать из гуманитарного цикла. Голова обязательно отомстит. Так и вышло. Голова дописала свои писульки, подозрительно прищурилась и говорит:

– А где ксерокопия?

– Какая ксерокопия? – насторожилась Мэри.

– Ксерокопия вашего американского паспорта?

– У меня нет ксерокопии, – Мэри начала задыхаться. – Вот оригинал. Вот перед вами оригинал!

– А мне нужна ксерокопия! – заявила голова.

Мэри взяла Алису на руки и прижала к себе, но ее остановили:

– Нет, нет, нет. Без ксерокопии я багаж не отдам.

– Почему? – Мэри опять, да, опять задала запрещенный вопрос.

– Не положено, – сладко улыбнулась голова.

И тут наивная Мэри предложила:

– Так сделайте ксерокопию.

– А мы тут ксерокопии не делаем! – отыгралась голова. – У нас нет ксерокса.

Любезный папочка протянул ей свою фляжку. Мэри замотала головой, попила воды и села на пол. «Господи! – она повторяла. – О Господи!» Я взяла ее паспорт и опять побежала вокруг терминала в зал, где были стойки туроператоров.

– Пожалуйста, сделайте копию, – я попросила. – Нашей тете плохо. Она только что из Америки.

– Понимаю, понимаю, – ответил менеджер и отксерил паспорт.

Я прискакала за минуту. Голова посмотрела на копию и бросила ее в корзину. Мэри открыла рот, чтобы спросить «поче…», но папочка вовремя ее остановил.

Мы получили собаку. Мы сделали шаг к свободе. Но Мэри снова развернулась, подошла к голове и бухнула на стол бутылку с водой.

– Возьмите, – сказала она голове. – Вдруг кто-то еще попросит у вас водички.

– Ис-с-стеричка, – процедила голова.

– Скунс! – завизжала Мэри.

Мы ее тянули: «Скорее, Мэри, домой!» Я схватила собачий контейнер, папочка вез на телеге пять чемоданов. Мэри обернулась, а голова закричала нам вслед:

– Плевали мы на ваши санкции!

У машины любезный папочка выдохнул, затолкал в багажник все чемоданы и достал свою фляжку, по ощущениям там оставалось еще пару глотков. Мы допили.

– «Скунс!» – я вспомнила и засмеялась.

– А кто поведет? – растерянно спросила Мэри.

Любезный папочка протянул ей ключи.

В пробке Мэри почти не хныкала. Только все время спрашивала: «Это надолго? Кто-нибудь знает, когда это кончится? Где-нибудь можно узнать, когда это все прекратится?»

Ее опять раздражали мелочи. Ее пугали воздушные мосты, закрытые грязным пластиком. «Почему он такой грязный? Его что не моют?» Она задавала глупые вопросы и удивлялась нашей дорожной рекламе. Это можно понять, пробка двигалась медленно, а Мэри истосковалась по кириллице, поэтому читала на каждом щите.

«Городские хищники» – это была фишка спортивного автосалона. Через двадцать метров появились конкуренты – «Всегда найдется хищник покрупнее».

Рядом был веселый щиток: бутылка водки и подпись «Я люблю химию».

Через каждую сотню висела реклама хосписа – облетающий одуванчик. «Мы не можем спасти человека от смерти…» – Мэри вздрогнула и дернула рулем.

– Потише, потише, – я ей сказала.

За серым одуванчиком висел черный щит: ночное шоссе, фото байкера в красном шлеме и просьба: «Включи поворотник. Сохрани ему жизнь».

– О господи! – она вздохнула.

– Мэри, посмотри направо, – улыбнулся любезный папочка.

Он показал на гипермаркет, там на площадке стояли настоящие противотанковые ежи из рельсов.

– Да вы жестокий! – я усмехнулась.

– Ничего, – он зевнул. – Пусть привыкает, пусть наращивает обороноспособность.