Сердце под замком - Ферзан Озпетек

ни было, – продолжил молодой человек, – об остальном мы можем только гадать. Оба главных героя этой истории мертвы, и нам никогда не узнать, что между ними произошло. Не можем же мы забраться к ним в голову и прочесть мысли! Придется ограничиться фактами. А факты говорят, что в тот вечер Танкреди погиб спустя всего несколько минут после выхода из дома.

Он немного помолчал с серьезным, сосредоточенным видом, словно своими глазами наблюдал случившуюся трагедию, после чего отрешенно пожал плечами:

– То есть он все-таки ушел – но только в мир иной и не по своей воле.

– Но почему полиция не стала выяснять, где он живет? – не унималась Аличе. – Будь они поинициативнее, Ирен бы сразу обо всем узнала! До чего же несправедливо!

– Джованни упомянул, что, судя по документам, Танкреди по-прежнему был зарегистрирован на Сицилии, а в Риме постоянного места жительства не имел. Вероятно, полиция ограничилась теми крохами информации, что у них были, и дальнейшего расследования проводить не стала. Да и зачем бы?

Действительно, зачем?

XVIII

Всю следующую неделю Аличе ходила мрачнее тучи. Что ни возьми, все было не так: дождь лил без перерыва, работа в траттории выматывала, курсы актерского мастерства казались пустой тратой времени. Давиде с его бодрыми шуточками тоже действовал на нервы, так что о смерти Танкреди она сообщила как можно короче, практически на бегу, чтобы избежать лишних вопросов.

Даже увидев объявление о том, что некая театральная труппа набирает актеров для следующей постановки, Аличе поначалу думала его проигнорировать, но потом все-таки собралась с духом и решила сходить. И надо же, стоило ей направиться к театру, где проходило прослушивание, как плотные тучи, несколько дней скрывавшие небо, вдруг рассеялись и выглянуло солнце. Это показалось добрым знаком – настолько, что, услышав классическую фразу: «Мы с вами свяжемся», Аличе поверила. И только два дня спустя, во время очередного занятия, узнала, что в труппу взяли двух ее однокурсников, а отбор уже завершен. С ней так никто и не связался.

Проваленное прослушивание стало далеко не первым, и вроде бы можно было уже к этому привыкнуть, но Аличе все равно расстроилась. С учетом кастинга, где она познакомилась с Чезаре, дефиле для рекламы, на котором неудачно споткнулась, и музыкальной комедии, куда ее не взял собственный преподаватель актерского мастерства, отказов набралось более чем достаточно для начинающей. И похоже, со временем их станет только больше.

Вечером, вернувшись домой, она сразу ушла к себе в комнату, не обращая внимания на приветственные возгласы Давиде, колдовавшего на кухне. Меньше всего ей сейчас хотелось во всех подробностях рассказывать об очередном унижении. Она знала, что это несправедливо, ведь Давиде как хороший друг сделал бы все возможное, чтобы ее утешить. Но от этой мысли настроение только ухудшилось.

Будущее виделось Аличе мрачным и пугающим. Даже нежданный подарок судьбы в виде великолепной квартиры – и тот стал результатом трагических событий, принесших с собой одни лишь страдания. Не выскочи Танкреди в тот вечер прогуляться, пойди он по другой улице, задержись на пару секунд, прежде чем сойти с тротуара, Ирен не успела бы даже закончить картину, над которой работала: знакомый щелчок замка обернулся бы волной нежности, а следом на пороге мастерской как ни в чем не бывало возник бы до нитки промокший Танкреди. Их насыщенная, полная творческих планов жизнь не прервалась бы, и сдвоенное пылающее сердце никогда не расставалось бы со своим близнецом, храня магию этого святилища. Оба художника, Танкреди и Ирен, написали бы к открытию выставки множество картин и – почему нет? – в параллельной реальности по-прежнему обитали бы в той же квартире, где прошла их долгая и счастливая жизнь. Что касается Аличе, она не перебралась бы из захолустного Полицци в Рим, а, бросив мечтать о неизведанных мирах, выдавала бы сдачу и пробивала чеки на кассе супермаркета. И так было бы лучше для всех, ведь она – просто бесталанное ничтожество, безнадежно обреченная на провал. Ирен ошиблась с выбором наследницы. И что только тетя в ней нашла…

Аличе чувствовала себя воровкой, мошенницей, самозванкой. Танкреди – вот пример настоящего таланта; благодаря Ирен, первооткрывательнице и любви всей его жизни, он должен был стать восходящей звездой современного искусства. Само будущее только и ждало момента, готовилось простереться перед ним красной ковровой дорожкой. Однако римская ночь и пьяный водитель, бездумно жавший на газ, в мгновение ока отняли у Танкреди все: жизнь, любовь, искусство, признание, успех…

В ту ночь из истории вычеркнули не только Танкреди, но и его работы, поскольку Ирен, одинокая, терзаемая сомнениями, сломленная невыносимой болью, предпочла стереть все следы возлюбленного, пускай даже ради этого ей пришлось отказаться от вновь обретенного собственного таланта. Их картин, похороненных вместе с мучительными воспоминаниями в комнате, ключ от которой есть только у Аличе, никто никогда не увидит.

Аличе чувствовала, что тонет в этом море скорби вслед за Ирен, – и все же нашла в себе силы вынырнуть на поверхность. Ведь теперь обстоятельства изменились. Теперь этот ключ у нее.

Себастьяно прав: нужно показать картины Валерио – кто знает, может, ей удастся убедить галериста все же провести ту несостоявшуюся выставку. Искренний восторг молодого человека подсказывал, что это будет не так сложно. Да, Ирен и Танкреди не самые известные художники, но их работы прекрасны, а уж выставленные вместе, они создадут совершенно неповторимую магию. Воображение Аличе снова разыгралось. Вернисаж непременно привлечет множество людей, наконец-то дав возможность коллекционерам, критикам, любителям искусства полюбоваться этими чудесными картинами. Он станет триумфом – или, по крайней мере, исправит давнюю ошибку, подарив двум большим художникам, которых так долго и несправедливо не замечали, запоздалое признание…

Но тут в коридоре зазвонил телефон. Вновь спуститься на землю и ответить стоило Аличе немалых усилий.

– Привет, малышка! Чем занимаешься? Безумно хочу тебя увидеть. Подгребай… скажем, через часок?

Голос Чезаре едва пробивался сквозь гомон на заднем плане. Откуда он звонит? Всего неделю назад Аличе задалась бы этим вопросом с некоторой тревогой и даже ноткой ревности. А еще непременно взглянула бы на часы, прикидывая, как быстро сможет добраться до него, где бы он ни был, пусть даже это означало бы прогул очередного занятия. Но не теперь.

– Не могу, я занята. И… Чезаре… не звони мне больше. Все кончено.

– Кончено? Что кончено? Считаешь, нам есть что заканчивать? – взревел тот, явно задетый за живое.

– Если честно, нет. Потому и говорю, что все кончено, – сухо ответила она и повесила трубку.

Отныне Чезаре не властен над