Сердце под замком - Ферзан Озпетек

Но вместо очередной порции откровений она получила от разошедшейся матери только оскорбления и ультиматумы. Разговор, как и все предыдущие, быстро закончился ссорой, после которой Аличе так и осталась сидеть, ошеломленно глядя на телефон. Она думала только о Танкреди. Тот был моложе Ирен: к моменту исчезновения ему, наверное, исполнилось каких-то лет двадцать пять. Что же случилось? Ведь что-то явно должно было случиться. И пускай для нее Танкреди – всего лишь призрак, неизвестный автор мучительно прекрасных картин, но от известия о его кончине у Аличе перехватило дыхание: так бывает, когда узнаешь о смерти близких.

Мать сказала, это было давно: возможно, Танкреди обнаружил, что серьезно болен, и решил добровольно отдалиться от Ирен, не желая отравлять их любовь собственными страданиями? Нет, пожалуй, это чересчур мелодраматично даже для такого прихотливого ума. Интересно, знала ли о его смерти тетя Ирен, подумала вдруг Аличе. Но поняла, что ответ на этот вопрос – у нее перед глазами, в той самой мастерской, что долгие годы простояла запертой, словно последняя глава преданной забвению книги. Мозаика дневниковых заметок, развешанных на стенах, эта карта безнадежных поисков, яснее ясного говорила: нет, Ирен так ни о чем и не узнала.

XVI

Впрочем, была в этом злополучном разговоре и положительная сторона: мать ее больше не беспокоила.

– Целых три дня – и ни одного звоночка? Может, она решила заявиться лично? – съязвил Давиде, потягивая кофе.

Воскресное утро выдалось сырым и серым, за окном моросило, стрелки кухонных часов близились к одиннадцати. Когда зазвонил телефон, оба вздрогнули.

Аличе осторожно сняла трубку – и тут же вздохнула с облегчением:

– Привет, Себастьяно! Ты даже не представляешь, как я рада тебя слышать!

В других обстоятельствах подобное приветствие могло бы показаться излишне теплым, однако сейчас она была бы рада кому угодно, кроме Аделаиды.

Молодой человек тактично поинтересовался, когда можно будет взглянуть на мастерскую, но Аличе перебила его, желая как можно скорее поделиться тем, что узнала от матери.

– Так он и правда мертв? Что ж, это все меняет. В каком, говоришь, году он ушел из дома? – спросил Себастьяно.

– Если верить записям Ирен, в декабре семьдесят седьмого. И что же это меняет?

– Пока не знаю. Должно быть, то, что тогда произошло, не оставило ему другого выхода. Не просто же так он ушел не оглядываясь.

– Да, я тоже об этом думала. Возможно, он обнаружил, что болен, или подсел на наркотики, и в конце концов тяга к саморазрушению взяла верх. Ирен было уже за сорок, Танкреди исполнилось всего двадцать пять, он был еще молод и мог от нее устать или вляпаться в какую-нибудь историю. Тетя писала, ему уже не раз случалось уходить из дома без объяснений, но он всегда возвращался в течение дня…

– А как тебе такая мысль? Есть у меня один приятель в полиции. Позвоню-ка я ему и попрошу проверить в архиве. Теперь, помимо месяца и года, мы знаем еще и фамилию Танкреди, не говоря уж о его родном городе. Может, что и всплывет!

– Даже не знаю, как тебя отблагодарить…

– Разумеется, знаешь: приглашением в гости! Мне не терпится увидеть работы Танкреди! И Ирен, конечно, тоже. Кстати, я переговорил с Валерио, он тоже заинтересовался. Если картины ему понравятся, может, и выставку устроит!

– Было бы чудесно, – мечтательно вздохнула Аличе.

И как это она сама об этом не подумала? Наверное, все дело в том, что, не будучи частью мира искусства, она просто не знала, с чего начать. Но разве есть способ лучше отблагодарить тетю, чем продемонстрировать всем истинный масштаб ее таланта и таланта Танкреди?

Из чувства благодарности она предложила молодому человеку зайти сегодня же вечером, а заодно и поужинать.

– Надеюсь, чудес ты не ждешь, поскольку готовлю я не очень.

– Не волнуйся, мои ожидания не выходят за рамки твоих кулинарных умений, – ответил Себастьяно с некоторой долей ехидства.

* * *

– О, да ты покраснела! Кто он был? Надеюсь, не тот гов… – встревоженный Давиде даже выскочил в коридор, где стоял телефон.

– Не переживай, это всего лишь Себастьяно. Ну, помнишь, тот молодой человек из галереи, я тебе рассказывала…

– А, этот гений, который познакомил тебя с маритоцци?

Давиде знал и об этом: в конце концов, кому еще Аличе могла довериться?

– Он самый. Заскочит сегодня вечером. Я обещала показать мастерскую: похоже, ему не терпится полюбоваться работами Ирен и Танкреди. И еще… Не знаю, что на меня нашло, но я предложила ему остаться на ужин…

– Уж поверь, твоими «экспонатами» он жаждет полюбоваться куда сильнее, чем работами какой-то там Ирен! В любом случае молодчина, что пригласила парня на ужин. Знаешь что? Я думал вечером заскочить к Мауро – это мой друг, фотограф, – у него и заночую. Так что поляна твоя, крошка! Повеселись тут! – Давиде даже подмигнул на случай, если она не поняла, но сейчас рассмешить Аличе не могли и самые дружеские намеки.

– Брось, между нами ничего нет! И потом, Себастьяно в самом деле интересна мастерская: это его тема, все-таки он в арт-галерее работает! А как загорелся, когда я упомянула об исчезновении Танкреди! Говорит, не исключено, что его в тот день арестовали: парень-то был вспыльчивый, строптивый… Останови такого на улице проверить документы – сам знаешь, сколько тут кругом постов, – он и вскипит: запросто могли повязать и доставить в участок, а дальше бог знает… Себастьяно позвонит приятелю-полицейскому, попросит проверить в архиве, не числится ли Танкреди в списках задержанных.

– Ну, может, как ты говоришь, этот Себастьяно и «слишком милый», но хватка у него есть. А вообще, знаешь, я вот что скажу: раз он тебе не по душе, я сам его заберу! Он ведь красавчик?

– О, и еще какой! Да к тому же, на твое несчастье, стопроцентный натурал. Валерио, хозяин галереи, явно к нему неравнодушен, а Себастьяно его даже не замечает.

– Какая же ты наивная! Запомни: мир не сводится к черному и белому, у него множество оттенков. Именно в этих оттенках и кроется настоящая любовь, которую мы хотим заполучить сильнее всего на свете. У каждого из нас – свои фантазии, окрашенные серым, красным или синим. Поверь мне, влечение – это химия, удивительная и неповторимая. Кто-кто, а я в таких вещах разбираюсь!

– Хочешь сказать, ты и с женщинами пробовал?

– Я-то? Ну да, было разок, но может и повториться, я для себя ничего не исключаю. Но хватит уже болтать. Лекция о смысле жизни окончена, теперь официально объявляем лекцию по