За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

– Ах, конечно! Спасибо. Было бы лучше, если бы он смог увидеть, как я танцую, в подходящем месте. Что он обо мне подумает?

Джип с улыбкой открыла калитку, а когда вернулась в дом, Фьорсен стоял у окна и смотрел в сад. Кого он там высматривал: ее или убегающую нимфу?

Глава 9

Миновали сентябрь и октябрь. Состоялось еще несколько концертов, посещаемость упала. Фьорсен приелся, к тому же его исполнению не доставало приторности и сентиментальности, которые так любит широкая публика. Вдобавок разразился финансовый кризис, но Джип на это обращала мало внимания. В тени предстоящего события все остальное казалось посторонним и нереальным. В отличие от большинства будущих мам она не шила распашонок и не делала никаких приготовлений. Зачем, если все это может никогда не пригодиться? Она часто аккомпанировала Фьорсену, но для себя не играла, читала много книг – поэзию, романы, жизнеописания, – проглатывая их и тут же забывая, как бывает с книгами, которые читают лишь для того, чтобы отвлечься от тяжких мыслей. Уинтон и тетя Розамунда по молчаливому уговору по очереди приезжали после обеда каждые два дня. Уинтон, которого предстоящие роды удручали не меньше, чем Джип, повидавшись с ней, садился на вечерний поезд и весь следующий день проводил на скачках или охоте на лис, возвращаясь утром для нового послеобеденного визита. Это помогало избегать жутких предчувствий и не смотреть в лицо тоске, которой оборачивались ничем не занятые дни.

Бетти, присутствовавшая при рождении Джип, пребывала в странном состоянии. Желанность события для женщин, расположенных к материнству, но обреченных не иметь детей, вступала в ужасный конфликт со старыми воспоминаниями; тревога за ее красавицу была намного сильнее той, какую она испытывала бы за свою собственную дочь. То, что ромашка считает естественным событием для ромашек, вызывает у нее благоговейный трепет, когда то же самое случается с розой. Другая незамужняя женщина пожилого возраста, тетка Розамунда, была полной противоположностью Бетти: длинный тонкий нос у одной против пуговки у другой, сознание собственных прав по факту рождения против полного отсутствия понятия о правах, тягучее, аристократическое произношение против добродушного сиплого говорка, высокий рост против необъятной талии, решительность против покорности судьбе, чувство юмора против его отсутствия, несварение желудка против зверского аппетита, и так почти во всем. Однако и тетка Розамунда тоже беспокоилась, насколько могла беспокоиться натура, напрочь отвергавшая беспокойство и обычно вынуждавшая его отступить, несолоно хлебавши, шутками и презрительным тоном.

Однако в окружении Джип любопытнее всего вел себя Фьорсен. Он не делал даже элементарных попыток скрыть состояние своего ума, а состояние это было, как ни странно и прискорбно, примитивным. Ему хотелось вернуть прежнюю Джип. Опасения, что она никогда не станет прежней, подчас пугали его настолько, что он напивался и являлся домой почти в таком же состоянии, как первый раз. Джип частенько помогала ему добраться до кровати. Два-три раза его страдания были так велики, что он вообще не приходил ночевать. Для объяснения поведения мужа Джип выдумала небылицу, что Фьорсен, если концерт заканчивался поздно, оставался ночевать у Росека, чтобы не тревожить ее. Что на самом деле думала прислуга, она не знала. Она также никогда не спрашивала мужа, где он пропадал, – отчасти из гордости, отчасти потому, что считала, будто не имеет на это права.

Сознавая неприглядность своего состояния, Джип была убеждена, что столь вспыльчивый и нетерпимый к уродству человек больше не может считать ее привлекательной. Более глубоких чувств к ней у него, похоже, вовсе не было. Фьорсен определенно ни в чем не отказывал себе и не приносил никаких жертв. Если бы она любила, то всем бы пожертвовала ради любимого человека. Но, с другой стороны, она ведь никогда не полюбит! И все-таки муж, похоже, по-своему тревожился за нее. Поди разберись! Возможно, долго разбираться не придется: Джип часто казалось, что она умрет. Да и как можно жить, тая в душе обиду на свою судьбу? Где почерпнуть силы, чтобы такое преодолеть? Поэтому по временам она думала, что смерть не такой уж плохой выход. Жизнь обманула ее, или, скорее, она сама себя обманула, своими руками разрушила собственную жизнь. Неужели всего год прошел с того славного дня на охоте, когда она, отец и молодой человек с ясными глазами и заразительной улыбкой неслись наперегонки с собаками по полю, с того рокового дня, когда на них как снег на голову свалился Фьорсен с предложением женитьбы? Джип охватила непреодолимая тоска по Милденхему, желание уединиться в поместье с отцом и Бетти.

Она уехала туда в начале ноября.

Решение жены об отъезде Фьорсен воспринял, как капризный ребенок, который выбился из сил, но по-прежнему отказывается идти спать. Он говорил, что не перенесет разлуки и прочее в таком же духе, но, стоило жене уехать, как в тот же вечер закатил грандиозную попойку в духе богемы. «В пять часов я проснулся с ужасным холодом в сердце, – написал он в письме Джип на следующий день. – Какое это жуткое чувство, моя Джип! Я несколько часов ходил туда-сюда по комнате» – (На самом деле не более получаса.) – Как я перенесу разлуку с тобой? Я чувствую себя брошенным».

Через неделю он уехал с Росеком в Париж. «Я не выдержал вида улиц, сада, нашей комнаты. Когда вернусь, остановлюсь у Росека. Приеду ближе к сроку, я должен навестить тебя». Прочитав эти строки, Джип попросила отца: «Когда он приедет, не посылай за ним. Я не хочу его здесь видеть».

После этих писем она окончательно распрощалась с надеждой, что где-то глубоко в душе мужа еще сохранилось нечто прекрасное и тонкое, как те звуки, которые он извлекал из скрипки. И все-таки его письма были по-своему искренни, трогательны и пропитаны определенным настроением.

С первой же минуты после возвращения в Милденхем ощущение безнадежности начало уходить, и Джип впервые почувствовала желание жить ради новой жизни, которую носила в себе. Первый раз это чувство возникло на пороге детской, где все осталось по-прежнему с того дня, когда в восьмилетнем возрасте она вошла сюда. Вот старый кукольный домик, у которого можно открыть боковую сторону и увидеть все этажи внутри, вот видавшие виды жалюзи, сотни раз опускавшиеся со знакомым стуком, вот высокая каминная решетка, рядом с которой она часто лежала, положив подбородок на руки и читая сказки братьев Гримм, «Алису в стране чудес» или очерки по истории Англии. Возможно, и ее ребенку посчастливится жить среди этих старых