Человек, который любил детей - Кристина Стед

– как минимум сорок восемь, по прикидкам Эрни. И опять-таки, она была начальником отдела дошкольного образования, занимала почти столь же высокую должность, как и ее брат, который возглавлял свой отдел и был в некотором роде начальником над начальниками, как он сам считал. Автомобиля тетушка Джо не имела, но копила деньги на поездку в Англию, где планировала посмотреть родовое поместье Калвертов[32], хоть они и были католики, а также английские соборы. Кто будет управлять домами тетушки в ее отсутствие? Этот вопрос не давал Эрни покоя. Если она еще долго будет откладывать поездку, глядишь, он к тому времени вырастет, поселится там и будет присматривать за квартирантами. С другой стороны, его дедушка, Старик Дэвид Кольер, скорее всего, предложит ему более выгодную работу.

Эрни мечтал о том, чтобы у него как можно скорее появилась возможность открыть счет в банке, на который он намеревался положить деньги. Но чтобы положить деньги на счет, сперва их нужно заработать – выманить у людей, которые не особо пекутся о деньгах, или которым деньги нужны и они готовы за них заплатить, или которые глупы, или не умеют распознать деньги в необычных вещах, или подобны диким фруктовым деревьям, только и ждущим, чтобы с них оборвали плоды. Эрни частенько задумывался о том, чтобы зарабатывать деньги, но не трудясь, а манипулируя предметами или людьми. Идея о том, чтобы продавать себя, которая, по сути, принадлежала Луи, мечтавшей продавать свой талант на театральной сцене, Эрни казалась странной. Если Луи станет актрисой, порой прикидывал Эрни, он будет продавать ее фотографии или брать деньги за вход на представления с ее участием. Отец запретил ему доставлять продукты из небольшого магазина на углу улицы. Эрни это ничуть не беспокоило. Он внимательно прислушивался к разговорам взрослых, зная, что есть сотни других способов заработать деньги. Однажды Сэм, забавы ради, позволил ему начищать обувь на улице перед Тохога-Хаусом. Для Сэма это была потеха, но Хенни, в кои-то веки нарушив свой обет молчания, налетела на мужа, как грозовое облако, и дала ему такую свирепую отповедь, что Сэму пришлось отказаться от своей шутливой затеи. В тот раз Хенни пригрозила, что бросит его и увезет детей в свой отчий дом в Роланд-Парке. Люди давали Эрни деньги (но только не тетя Джо: она была уж очень бережлива, выгадывала даже на шоколаде), в том числе за те услуги, что он им оказывал. Эрни зарабатывал деньги, одалживая мальчикам из состоятельных семей монеты в пять центов под процент в один цент, который можно было заплатить и натурой. Они не возмущались, считая, что его требование вполне справедливо, и Эрни таким образом наладил неплохой бизнес. Только он сам знал (Хенни и предположить не могла), сколько денег у него в копилке, когда на Рождество он оставлял себе половину своей выручки.

По мнению Эрни, Луи не хватало практической сметки, но когда она заговорила о том, чтобы податься в актрисы, он решил, что все-таки сестра не безнадежна. Сам он тоже заглядывал на годы вперед и представлял, как пробивает себе дорогу в жизни, управляя денежными средствами, меняя деньги, заключая самые выгодные сделки, выясняя, как другие увеличивают свои капиталы. Они не умнее его, думал Эрни, просто у них есть свои секреты. И он пытался выведать эти секреты, изо дня в день внимательно наблюдая и слушая. Эрни понимал, что он пока еще ребенок и что дети не имеют прав, но его это не беспокоило, ибо он знал, что время исправит этот его недостаток. А пока он заключал сделки с детьми и родственниками, которые были его естественными опекунами, а по сути, надзирателями. Эрни понимал, что он не может отстоять свои права в суде или заняться бизнесом. Он понимал, что его слово ничего не значит против слова взрослых и что взрослые, если пожелают, могут причинить ему зло, оскорбить или избить и за это им ничего не будет, их даже ни в чем не заподозрят. Взрослые имели полную власть над своими детьми, были вправе распоряжаться ими по своему усмотрению. В этом состояло одно из преимуществ зрелого возраста. Эрни слушал все, что взрослые говорили о себе, зачарованно внимая каждому их слову о том, как они добывают средства к существованию. Он редко терял голову и никого не судил. Более того, он с пониманием и любопытством относился к взаимоотношениям между людьми. Тетя Джо была старшей сестрой Сэмюэля и главой семьи, как она себя часто величала. Обычно Сэмюэль подчинялся ей в том, что касалось семейных проблем и нравственного поведения, например, но сама она консультировалась с братом по финансовым вопросам. Мама и папа ссорились, потому что семья с трудом сводила концы с концами. Мама тратила много, и Эрни не мог понять, как расходы могут быть такими большими. Если б в семье было всего двое детей, он сам и Луи, они жили бы припеваючи, но детей было шестеро. А что, если еще один родится? Тогда вообще туши свет. Однажды утром, обдумав все это в постели, Эрни пришел к маме и заявил:

– Мамуля, не рожай больше детей!

– Не буду, милый, не переживай. Даже могу с тобой побиться об заклад на твой последний доллар.

Эрни не понравилась последняя фраза Хенни, произнесенная возбужденным тоном: ему не импонировала мысль о том, что он может остаться с последним долларом на руках, на который еще нужно и спорить.

– Мы никогда не должны думать о деньгах, – в один голос заявляли тетя Джо и отец.

Эрни знал, что это одна из тех заповедей, которые наделенные властью люди внушают тем, кто находится от них в прямой зависимости, поскольку и тетя Джо, и отец постоянно думали о счетах, жаловании и преуспеянии. И всегда имели в своих кошельках деньги. С этой же целью, понимал Эрни, родители и опекуны сыпали множеством других подобных мудростей, дабы не допустить, чтобы юное потомство слишком скоро втягивалось в игры взрослых. Отнеси отцу бифштекс из вырезки; и не ешьте пирог, предназначенный для тети, а также миндаль, купленный для мамы; и не ссорьтесь, хоть мы сами и бранимся; марш в постель, хотя сами мы еще не ложимся; детям вредно ходить в кино, хотя нам – можно; не болтайте, когда я говорю. Сильные отдавали указания, потому что они сильные; слабые беспрекословно их исполняли, потому что они слабые. Однако Луи, взрослея, из раза в раз повиновалась менее охотно, причем не из озорства или по небрежению – она