Человек, который любил детей - Кристина Стед

во весь голос заявляла свой протест: «Не буду, потому что это неправильно!» Луи уже имела собственные понятия о том, что хорошо, что плохо; она вступала в их мир носителей власти. Эрни анализировал их конфликты и составлял свое мнение о порядке вещей. Взять тетю Джо. Она вечно с кем-нибудь конфликтовала и, как правило, из споров никогда не выходила победительницей. Сейчас она снова завела одну из своих любимых иеремиад[33]:

– Я четыре ночи подряд глаз сомкнуть не могу из-за шума. Никакого покоя от их молотков. Должно быть хоть какое-то уважение к налогоплательщикам! Почему нельзя работать днем? Я, пока ехала сюда, чуть не уснула в автобусе. – Джо шмыгнула носом, кивая своей яркой головой. – Безобразие!

– А почему бы тебе не купить машину? – поинтересовался Сэм с алчным блеском в глазах. – Тогда ты могла бы чаще нас навещать – и привозить шоколад, – он подмигнул детям, – и возить нас на автомобильные прогулки.

– Сэм, я бы купила, – улыбнулась брату Джо, – если б не откладывала деньги на поездку, как тебе известно. И потом, у меня есть другие родственники, которых нужно навещать, – с лукавой улыбкой добавила она. – Ты у меня не единственный брат!

Тетя Джо, сидя в кресле, говорила без умолку – что-то рассказывала, возмущалась,– а Сэм внимал ей, отдыхая после дневных трудов, пока на лестнице не появилась Бонни. Сбегая вниз, она бодро напевала песенку «Voi che sapete!»[34].

Джо поднялась с кресла, обратив на сестру взгляд степенной матроны.

– Бонифация, – с упреком произнес Сэм, – Джо тут сообщила о тебе кое-что такое, во что я никогда не смог бы поверить. Позже мы с тобой поговорим.

Бонни, со слезами в голубых глазах, молча посмотрела на брата.

– Все хорошо, Бонифация, – мягко успокоил ее Сэм. – Я знаю, что все хорошо.

– Боже Всемогущий, хотелось бы надеяться!– вскричала Джо. Она прошла в светлую гостиную и начала опускать вращающийся табурет у пианино. Сэм довольно бухнулся на мягкий диван. Дети, предвкушая веселье, ринулись в залитую солнцем гостиную, испещренную тенями от оконных рам. Джо довольно умело начала наигрывать мелодию песни «Маршем по Джорджии»[35]. Внезапно она остановилась и, держа руки над клавиатурой, спросила через плечо: – Ты же вроде бы собиралась навестить Джимми? Почему не поехала? К тому же ты написала Джимми, что ищешь работу в Балтиморе. Очевидно, чтобы быть поближе к тому типу!

– Джо, ты играй, играй! – лениво подстегнул сестру Сэм. – Та-та, та-та, мы приносим праздник! Продолжай! Не цепляйся к ней, Джо. Играй!

– Вздор! – вскричала Джо, разворачиваясь на табурете и негодующе потрясая в его сторону своим ярким пенсне. – Это я-то цепляюсь?! Глупости! Она тут письма всюду пишет, ведет себя как ей вздумается, пытается перебраться в Балтимор, чтобы быть рядом с тем прохвостом-картежником. Да-да, мне все о нем известно. Хорошенькое дельце! Моя собственная сестра связалась с…

– Джо! – предостерегающе воскликнул Сэм, кивая и широко улыбаясь зачарованным детям. – Она и моя сестра тоже! – Он рассмеялся. – Давай, Джо-Джо, играй. Поучать будешь без свидетелей!

– Без свидетелей! – возмутилась Джо. – Вздор! Я намерена высказать свое мнение. Я – честный человек, и честные люди не боятся выслушать то, что я должна сказать. Я всегда говорю правду!

– Похвальный принцип, – сухо заметил Сэм, – но…

– Джо, дай я сыграю, – безрассудно вызвалась Бонни. – Детям нравятся музыкальные сказки, что я им рассказываю, правда, дети? Что хотите послушать? «Большой злой волк», «Волк Бандит» или «Мистер Опоссум и Мистер Пес»?

Дети радостно загомонили.

– Я сочиняю, когда рассказываю, – краснея, объяснила Бонни сестре так, словно ничего не случилось. – Музыку то есть. Джо, ты только послушай! Дай я на минутку сяду за пианино!

– Это любой дурак сможет, – с завистью прокомментировала Джо.

– Про Волка Бандита! – закричали дети.

– Итак, дети, слушаем, – произнесла Джо менторским тоном. – «Первое Рождество».

– Никаких мнимнов [гимнов], – отрезал Сэм.

– Как тебе не стыдно?! – возмутилась Джо. – Откуда такое предубеждение?

– Никаких мнимнов, – твердо повторил Сэм.

– Ты отказываешь детям в праве выбора. Разве это справедливо? – не сдавалась Джо. – Хотя бы про Бога разреши им послушать.

– Зачем? Ведь такого животного нет, – невозмутимо ответил Сэм.

– Сэмми! – умоляюще воскликнула Бонни.

– Если не теперь, то потом ты об этом пожалеешь! – вспыхнула Джо. – Ты коверкаешь их умы сказками, нелепостями. Ганс Андерсон вместо Библии! Это ж надо такое придумать! Когда они вырастут, у них ничего не будет за душой. Они не будут знать, во что верить.

Сэм довольно рассмеялся.

– Сейчас они верят в своего папочку, а когда вырастут, будут верить в Фарадея, Клерка Максвелла и Эйнштейна, выйди-погуляй! – в запальчивости вскричал Сэм. Садясь на диване, он подался вперед: – Если мои дети не способны отличить Гримма от Клерка Максвелла, лучше пусть в озере утопятся, чтоб знали что почем!

– Церковь дети обязаны посещать так же, как и школу! – гневно указала Джо. – Как и полагается добропорядочным гражданам!

– Имея такого отца, как я, им вообще незачем ходить в школу, – рассмеялся Сэм. – Я сам могу всему научить своих детей. Помощь учителей мне не нужна! – И он злорадно улыбнулся сестре.

– Если б в законодательном собрании было больше женщин, – парировала Джо, – таких безответственных отцов, как ты, быстро поставили бы на место. И Хенни, я знаю, тоже так думает.

– Да, только ты не в законодательном собрании, – подчеркнул Сэм, – и никогда там не будешь. Будь моя воля, ни одна женщина не получила бы право голоса! Спросишь почему? Да потому что они чокнутые! И абсолютно невежественные! Потому что, если у них нет детей, им нужно обзавестись оными, дабы не сойти с ума. А если они имеют детей, дети как раз и сводят их с ума.

– Я еще не видела ни одного мужчины, которому я в чем-то бы уступала, – презрительно бросила ему Джо и, самодовольно носом втянув в себя воздух, добавила: – И я так скажу: политика для Поллитов.

– Дети, вы заметили, – обратился Сэм к своему потомству, – как сдвинулись камни в стене возле вас, когда Джо шмыгнула носом? Когда она была маленькой, папа часто выражал сожаление, что нос Джо не набит серебряными долларами, а то бы ему было чем платить годовую аренду жилья.

– Сэм, ну ты и хам! – крикнула Джо, ударяя по клавишам пианино. – Нос – маркер личности, и у меня мой собственный нос, ни на чей не похож!

– Никто не знает, как она гнусавит, – пропел Сэм.

– Ты завидуешь, что у тебя не такой нос, как у меня, – рассмеялась Джо. – Только у папы был такой же нос, а он был похож на Чарльза Диккенса. Только