Человек, который любил детей - Кристина Стед

потому что они – мои жильцы. Вынуждена следить за тем, чтобы водопровод и канализация у них были в исправности. Думаешь, они чем-нибудь довольны? Нет, Сэм, ты не знаешь этих людей. Это я имею в виду. И не надо мне заявлять, что я не замужем. Я легко могла бы выйти замуж, но я сказала себе: «Нет, нет и нет. Я дождусь своего идеала». Нет, ну вот что ты на это скажешь, Сэм? Одному ребенку всего девять месяцев, а она уже второго носит. Безобразие!

– Может, они любят детей, – улыбнулся Сэм.

– Вздор! Это всего лишь недальновидность и безответственность! – негодующе возразила Джо, глядя на брата. – Они задолжали мне за жилье за три недели! И хватит дурачиться, Сэм. Ладно, кофе я выпила, теперь пойду поговорю с девчонкой. Образумлю ее.

Преисполненная чувства собственного достоинства, Джо направилась к лестнице. «Высокомерная белокурая цаца, которая глуха, нема и слепа ко всем, кроме себя-бя-бя-бя», – добродушно отзывалась о ней Хенни. По мнению Сэма, «Джо – хорошая женщина, но не очень широкого ума». А Бонни всегда со смехом говорила: «Джо – добрая душа, бедняжка!» Бонни, опьянев от жары, дремала в своей комнате, когда Джо своим вторжением ее разбудила. Она мгновенно насторожилась, подошла к лестнице и услышала почти весь разговор, происходивший между Сэмом и Джо. Если б могла, Бонни непременно сбежала бы из дома, но это было невозможно: подножие лестницы находилось прямо у входа в столовую. Бонни даже подумывала о том, чтобы вылезти через окно, попытаться добраться до крыши крыльца и по одному из столбов, что поддерживают ее, спуститься на землю. Десять лет назад она так и поступила бы, но теперь… Бонни обрадовалась, услышав голоса двух маленьких девочек в комнате напротив. Эви и Изабель играли в дочки-матери. Это была любимая забава Эви, которой она готова была предаваться с утра до ночи. Роли распределялись всегда одинаково: Эви была мамой двух детей – младенца и маленькой школьницы, роль которой исполняла Изабель. Изабель шла в школу (в углу комнаты), где поднимала руку, что-то писала на полу и после поразительно короткого утра возвращалась домой на обед. За обедом она неизменно грубила матери, за что получала шлепок. После обеда она отказывалась снова идти на занятия, и мама недовольным голосом в приказном порядке отсылала ее в школу. В отсутствие старшей дочери мама меняла подгузник младенцу, пела ему колыбельную, шлепала и поучала его – заботилась о нем так, как раньше Эви обычно ухаживала за Томми. Эви часто просила маму родить еще одного ребеночка, чтобы ей было с кем возиться, а сама тем временем от случая к случаю нянчилась с другими малышами, помогая мамочкам, что жили на противоположной стороне улицы. За три мимолетных дня своего материнства Эви в третий раз заплела косички Изабель и отправила ее в школу со словами:

– Ты теперь иди на уроки, а я пока приготовлю ужин для мужа. – Вместо фартука она повязала на поясе тряпку.

– Но у тебя нет мужа! – жалобно вскричала Изабель. – У тебя двое детей, а мужа нет. Так не должно быть. Давай мамой буду я.

Большеглазая Эви продемонстрировала удивительную рассудительность, убеждая Изабель, что она совершенно не подходит на роль матери, но согласилась, с несколько растерянным и раздраженным выражением на лице, разделить честь ведения домашнего хозяйства с неким воображаемым мужем. Однако Изабель настаивала, что муж должен быть настоящий, и Эви была вынуждена высунуться в окно и позвать младшего брата.

– Малыш Сэм! – крикнула она. – Ты мне здесь нужен. – Братишка выразил протест. – Ты должен быть моим мужем, – объяснила Эви.

– Нет, – отказался Малыш Сэм.

Эви быстро повернулась к Изабель и решительно заявила:

– Мой муж на работе, а ты иди в школу.

Побежденная Изабель взяла портфель и пошла в школу, а Эви, что-то радостно бормоча себе под нос, принялась деловито возиться с куклой и заниматься воображаемыми домашними делами.

Джо остановилась, наблюдая за игрой девочек. Ее суровое лицо поборницы незыблемых моральных устоев немного смягчилось. Она угрюмо улыбнулась «деткам», затем вошла в комнату ошеломленной Бонни и остановилась в нескольких шагах от младшей сестры, сидевшей на кровати.

– В пятницу я узнала о тебе кое-что очень миленькое! – начала Джо. – Оказывается, ты средь бела дня разгуливаешь по Балтимору с этим Холлоуэем, захаживаешь с ним в бары. Поверить не могу! О чем вы с ним думаете? Ты должна это прекратить немедленно, раз и навсегда. Может, тебе и плевать на собственную репутацию, но я не допущу, чтобы позорили мое имя.

– Это не твоего ума дело, – огрызнулась Бонни. Покраснев, она вскочила с кровати, которую усеивали воротники, письма и бумажные выкройки.

– Как это не моего? – изумилась Джо, не ожидая получить отпор. – Именно что моего. Ты хоть сама понимаешь, что творишь, встречаясь с человеком, у которого есть законная жена? Знаешь, как это выглядит?

– А ты не смотри, – ответила Бонни. – Если я хочу водить невинную дружбу с женатым человеком, тебя это никак не касается.

Джо вспылила. «Дружба» с женатым человеком – это не невинная шалость. Куда катится Бонни? Или ей неведомо, куда может привести ее тропа наслаждений? Она всюду в городе показывается под ручку с женатым мужчиной, распивает с ним в барах спиртные напитки, что вряд ли можно принять за невинную дружбу. Если ей плевать на себя, хотя бы озаботилась тем, что подумают о ее братьях и сестрах. Что скажут друзья Хенни, если узнают, что сестра Сэма бесстыдно, в открытую гуляет по улицам с женатым мужчиной?

– Кем ты себя возомнила?

– Красивой женщиной, – заявила Бонни.

– Что-о? – заорала Джо. – Какая наглость!

– Honi soit qui mal y pense[30], – презрительно скривила губы Бонни. Такого Джо уже не смогла вынести. Она подскочила к младшей сестре и давай трясти ее за плечи, крича, что та должна немедленно, сегодня же, прямо сейчас («Ага, разбежалась», – дерзко фыркнула Бонни) написать этому подонку письмо и сообщить, что больше он ее не увидит. –  Его последний выход на сцену, – вздорно буркнула Бонни. Джо поняла, что сестра теряет терпение (а выдержкой она никогда не отличалась).

– Не валяй дурака, – напирала Джо. – Подумай, как он относится к тебе, какой ты предстаешь в его глазах.

– Он меня понимает, – не сдавалась Бонни. – Я от природы жизнерадостна и, хотя люблю деток Сэма, хочу, чтобы у меня были свои друзья. А он, ко всему прочему, истинный джентльмен.

– Чушь! – отрезала Джо. – Ты ведешь себя как ребенок. Давай садись и пиши ему письмо. Я сама его отправлю. Сэм согласен со