Ледяные объятия - Мэри Элизабет Брэддон

Я различила только красные ливреи. Ой нет – один джентльмен мне запомнился, потому что на него как раз упал свет фонаря. Рослый мужчина, седой, сутуловатый, с усами, в коротком, узком в талии камзоле с очень высоким воротником – такие камзолы носили сто лет назад.

– Старый сквайр! – выдохнула миссис Марджорум, повернулась ко мне и произнесла с наигранной веселостью: – Задремали вы, мисс Сара, вот оно вам и приснилось. Самое простое дело – у огня сном забыться, в креслах-то сидя.

– Нет, Марджорум, это был не сон. Меня разбудил охотничий рог, я подошла к окну и увидела, как во внутренний двор, следом за сворой гончих, въезжают охотники.

– Да неужто вы не знаете, мисс Сара, что ворота северного двора вот уж сорок лет как на замок заперты да на засов закрыты? Во двор иначе не попадешь, кроме как из дому.

– Ворота могли открыть сегодня, чтобы дать приют незнакомым джентльменам, – предположила я.

– Не могли, мисс. Единственный ключ от тех ворот здесь, в этой самой комнате хранится, – возразила экономка, указывая на буфет в углу.

– Говорю ведь вам, Марджорум: люди в красных ливреях въехали во внутренний двор. Их лошади сейчас в стойлах, собаки – на псарне. Пойду-ка я лучше спрошу мистера Крайтона, или кузину Фанни, или Эдварда, если от вас правды не добиться.

Я намеренно перечислила хозяев – и моя уловка сработала. Миссис Марджорум стиснула мне запястье.

– Не надо, мисс, ради всего святого! Ни словечка не говорите ни хозяйке, ни хозяину.

– Почему же?

– Потому что такое видение, как у вас нынче было, всегда беду и горе в доме предвещает. Вам ведь мертвецы явились; так-то, мисс Сара.

– О чем вы, Марджорум? – проговорила я, содрогнувшись, несмотря на свои убеждения.

– Мисс Сара, наверняка вы слыхали, что тут у нас, в Крайтон-Эбби, временами кое-что появляется? Правда, хвала господу, давно уж не появлялось, много лет. А почему хвала – да потому, что еще не случалось, чтоб за этим видением несчастье по пятам не шло.

– Да, – поспешно ответила я, – но мне ни от кого не удалось добиться ответа, кто или что именно является.

– Ну еще бы! Те, кому видение бывало, рот держат на замке. А нынче вот и вы… Ох, что толку запираться? Знайте, мисс Сара, что вам явился сам старый сквайр, Мередит Крайтон, у которого старший сын погиб, с коня упав на охоте. Домой его доставили уж мертвым – а было это в декабре месяце, под вечер. Сквайр-то с остальными охотниками часом раньше вернулся; в поле он сына из виду потерял, но не встревожился: думал, мастер Джон устал за день и раньше других к дому коня направил. А нашел его – мастера Джона – один поденщик, совсем бедняк. Лежал мастер Джон в канаве – хребет у него был переломан, – а лошадь рядом бродила. С того дня старый сквайр головы не поднимал и на охоту не ездил – а уж как ему эта забава была по душе! Собак да лошадей распродали, так что внутренний двор пустой стоит, запертый.

– Когда в последний раз видели призрачную охоту?

– Давно, мисс. Я еще совсем девчонкой была. А случилось оно зимою, аккурат в годовщину гибели мастера Джона. Тогда тоже, как и сейчас, большая компания в доме гостила, а в той комнате, которая вам отведена, жил один молодой джентльмен из Оксфорда. Увидал он, как во двор охотники въезжают, и что, вы думаете, учудил? Окошко распахнул да как закричит что было мочи: «Приветствую вас!» А сам он только накануне прибыл, ничего не знал про поместье. Вот настает время ужина, он возьми да и спроси, где его друзья охотники и возьмут ли они его завтра с собой, а то ему страсть как не терпится со здешними гончими да по стерне промчаться. Крайтон-Эбби тогда принадлежало батюшке нынешнего хозяина, а хозяйка сидела во главе стола. Как она, сердечная, побледнела от таких-то слов! И неспроста. Еще и неделя не кончилась, как хозяин слег. Удар его хватил, он дара речи лишился и не узнавал уж никого.

– Это просто прискорбное совпадение, – прокомментировала я.

– Слыхала я и другие истории, мисс, от людей, которые сочинять не станут. И все на одном сходились: только покажется кому старый сквайр со своим выездом – быть в доме покойнику.

– Невероятно! – воскликнула я. – Не могу в это поверить, и все тут. А мистер Эдвард знает о предзнаменованиях?

– Нет, мисс. Его отец и матушка всегда следили, чтоб никто ему не проболтался.

– На Эдварда это не произвело бы впечатления. Он слишком здравомыслящий молодой человек.

– А вы, мисс Сара, вы ведь ничего не скажете ни хозяину, ни хозяйке, правда? – заговорила верная Марджорум. – Не то они огорчатся, тревожиться станут. Если уж зло на пороге, не в человеческих силах в дом его не впустить.

– Сохрани Господь! – отозвалась я. – Надеюсь, никого в поместье не ждет несчастье. Да и не верю я в видения и знаки судьбы. Скорее уж я приму версию, что грезила наяву – с открытыми глазами, стоя у окна, чем соглашусь, что мне явились тени умерших.

Миссис Марджорум только вздохнула. Ясно было: она-то твердо верит в призрачную охотничью кавалькаду.

Я вернулась к себе – пора было одеваться к ужину. Как ни старалась я задействовать здравый смысл, впечатление, произведенное на мой разум и мои нервы, не ослабевало. Я только и думала, что об охоте старого сквайра, и нехарактерный страх перед грядущей бедой угнетал меня, как вещественный груз.

В гостиной я застала превеселое общество: за ужином не стихали разговоры и смех, – но я заметила, что кузина Фанни чуточку приуныла – конечно, из-за того, что Эдварду неймется ехать в Уичерли.

Едва успев сделать такой вывод, я ощутила приступ ужаса. А если и впрямь тени, виденные мной, предвещают опасность для Эдварда – наследника, единственного сына в семье? Сердце мое похолодело, но уже в следующий миг я мысленно побранила себя за слабость.

«Для пожилой служанки естественно верить в подобные вещи, – убеждала я себя, – но, когда речь о женщине образованной, повидавшей мир – такой, как я, – суеверия просто смешны».

Однако с того самого момента я задумалась, как бы предотвратить отъезд Эдварда. На мои собственные способности к убеждению надежды было мало: я не удержала бы его дольше чем на час, – а вот ради Джулии, соблаговоли она умерить гордыню и обратиться к Эдварду с такой просьбой, он принес бы в жертву любое развлечение. И я решила