Ледяные объятия - Мэри Элизабет Брэддон

– Эдвард. Он ведь обещал вернуться к балу, как вам известно.

– Мне ничего не известно о намерениях мистера Крайтона, – процедила Джулия, явив высшую степень надменности. – Хотя его обязанность быть на балу сама собой разумеется. Едва ли он планирует нанести оскорбление половине графства, сколь бы мало ни ценил тех, кто гостит в доме его отца.

– Вы знаете, что в этом доме есть одна особа, которую Эдвард ценит превыше кого бы то ни было, мисс Тримейн, – произнесла я, чтобы смягчить это гордое сердце.

– Ни о каких особах я ничего не знаю. Но откуда у вас этот мрачный и торжественный тон? Мистер Крайтон вернется – это бесспорно. Нет причин, которые бы ему помешали.

Эту фразу Джулия выдала в несвойственной ей манере, то есть почти скороговоркой. Мне достался пронзительный вопрошающий взгляд – опять же нехарактерный для мисс Тримейн, – и в нем я, растроганная, прочла тревогу высшего накала.

– Как нет и разумных причин для беспокойства, пусть даже легкого, – ответила я. – Но вы ведь помните, что я вам рассказывала несколько дней назад. Это видение терзает меня; Эдвард, вернувшись целым и невредимым, снимет камень с моей души.

– Мне жаль, что вы поддаетесь этой слабости, мисс Крайтон.

Вот и все, что сказала Джулия, однако после завтрака заняла место в гостиной при столовой, у окна, выходившего на извилистую подъездную аллею; отсюда Джулия уж точно не проглядела бы никого, кто направлялся бы к парадному крыльцу Крайтон-Эбби. Там она провела целый день. Все в доме были в большей или меньшей степени поглощены хлопотами, связанными с вечерним торжеством, или, по крайней мере, заняты своими прическами и туалетами, но Джулия Тримейн так и сидела у окна с книгой и с готовым объяснением своей пассивности – мнимой мигренью, упрямо отказываясь, однако, пойти к себе и лечь в постель, о чем ее просила матушка.

– К вечеру ты совсем расклеишься, Джулия, – произнесла, наконец, миссис Тримейн почти сердито. – У тебя уже несколько дней нездоровый вид, а нынче ты бледна как привидение.

Я знала, что Джулия поджидает своего жениха, и жалела ее всем сердцем, ибо часы текли, а Эдвард не возвращался.

Обед был подан раньше обычного, затем мы сыграли пару партий в бильярд и прошлись с проверкой по парадным комнатам, где горели одни только восковые свечи и витали экзотические ароматы. Далее следовал длинный отрезок времени, посвященный таинству под названием «дамский туалет», когда горничные тащат из гладильной целые ворохи нижних юбок из гофрированного муслина, а в коридоры из спален просачивается запах волос, нагретых щипцами для завивки. В десять часов оркестр стал настраивать скрипки, а на широкой дубовой лестнице появились очаровательные барышни и элегантные джентльмены. Величаво спускались они, в то время как за стенами особняка нарастал характерный шум, производимый экипажами, а звучные голоса возвещали о прибытии лучших людей графства.

Нет нужды в подробностях описывать новогодний бал. Очень похожий на все подобные торжества, он прошел блестяще и показался восхитительным тем участникам, чьи сердца изначально были беззаботны и счастливы, а также тем, кто еще умел целиком отдаваться сиюминутному наслаждению. Для тех же, кто нес на сердце тяжесть потаенной тревоги, новогодний бал свелся к веренице оживленных лиц и пышных платьев, да и они, утомляющие калейдоскопическим однообразием форм и оттенков, пронеслись словно бы стороной.

Я не находила гармоничности в игре оркестра, не упивалась блеском общего великолепия. Тянулись часы; был подан и съеден ужин, пары наслаждались танцевальными новинками, которые всегда почему-то кажутся лучше давно известных танцев, но Эдвард Крайтон так и не появился среди нас.

О нем, разумеется, справлялись, и миссис Крайтон приносила извинения за его отсутствие самым спокойным тоном, на какой была способна. Бедняжка! Я-то знала, что она вне себя от тревоги, даром что приветствует гостей со всегдашней милой улыбкой и еще находит в себе силы вести оживленные разговоры на любые темы. На несколько минут миссис Крайтон осталась в одиночестве: сидела, глядя на танцующих, – и вот тут-то я заметила, как растаяла ее улыбка, сменившись страдальческой гримасой. Я взяла на себя смелость подойти к ней – и как же она взглянула на меня! Никогда не забыть мне этого взгляда.

– Мой сын, Сара! – молвила Фанни едва слышно. – С ним случилось несчастье!

Я взялась утешать ее, только ничего у меня не вышло, ведь и на мое сердце все ощутимее давила та же тяжесть.

Джулия Тримейн танцевала только в самом начале вечера и, полагаю, исключительно для отвода глаз: упаси господь, кто-нибудь заподозрит, что ее огорчает отсутствие жениха. После двух или трех танцев она сказалась усталой и потом уж сидела среди почтенных матрон. Несмотря на бледность, Джулия выглядела прелестно в белом тюлевом платье; на ее золотистых волосах мерцал венок из остролиста, украшенный бриллиантами.

Веселье пошло на спад; самые неутомимые танцоры кружились в финальном вальсе, когда я случайно посмотрела в сторону двери – и вздрогнула, ибо в проеме, не вступая, но с тревогой заглядывая в зал, стоял незнакомец. В руке он держал свою шляпу, одет был буднично, а вот лицо его пугало бледностью. Я сразу подумала о несчастье, но в следующее мгновение незнакомец исчез и больше не показывался.

Я держалась рядом с кузиной Фанни, пока зал не опустел. Ушли в свои комнаты даже Софи и Агги, воздушные платья которых после резвых танцев имели плачевный вид. Только супруги Крайтон да я остались в парадных комнатах, где бесчисленные цветы жалко поникли, а восковые свечи в серебряных подсвечниках догорали одна за другой.

– По-моему, вечер удался, – произнесла Фанни, с тревогой поглядывая на мужа, который потянулся и зевнул, выражая всем своим видом великое облегчение.

– Да, все было недурно. Один лишь Эдвард грубо нарушил этикет, не появившись на торжестве. Поистине нынешние молодые люди думают только о собственных удовольствиях. Полагаю, в Уичерли его задержало нечто действительно привлекательное, и он просто не смог оторвать свою особу от этой приманки.

– Раньше он не нарушал обещаний, – возразила миссис Крайтон. – Неужели ты не обеспокоен, Джордж? Тебе не приходит в голову, что… что случилось нечто… непредвиденное?

– Что могло случиться? Нэд – один из лучших наездников графства. Едва ли нам следует опасаться несчастных происшествий с нашим сыном.

– Он мог заболеть.

– Только не он. Это же юный Геркулес. Вдобавок, если бы он захворал – что совершенно исключено, – из Уичерли прислали бы весть об этом.

Не успел мистер Крайтон договорить, как подле него словно вырос старый дворецкий, Труфолд, с