Прощай, Анна К. - Лера Манович

– Пошли, – говорю я Юджину и сдергиваю с песка полотенце.

Юджин послушно встает и берет сумку. Юджин – мой.

Вечером мамаша, наконец, свалила. Провожать ее на автобус потащилась целая толпа, человек шесть мужиков. И Гипс, конечно. Это напоминало собачью свадьбу.

– Может, останетесь? – ныл Гипс и подмигивал остальным.

Мамаша самодовольно хохотала. И делала вид, что подумывает остаться.

Все с облегчением выдохнули, когда она втащила свою тощую задницу в автобус.

Я подумала, что мне нужен психолог. Два года назад мне сделал предложение один психолог с четвертого курса. Не знаю, с чего вдруг. Не сказать, чтоб я от него была в восторге, но я подумала: а чего бы и нет. Он был из семьи, которая неплохо питалась. Я как-то была у них на ужине.

Короче, этот хмырь приперся с цветами к нам домой и для смелости притащил с собой друга. Я еще долго шутила, что теперь-то понятно, почему они называются парапсихологами.

Отца дома не было. Мама вела себя дружелюбно, даже кокетливо. Она напоила всех чаем, с интересом выслушала предложение и сказала нет. Психологи долго возмущались и твердили: «Вы делаете со своей дочерью страшные вещи! Только она сама может что-то решать. Вы за нее проживаете ее жизнь». Мама улыбалась.

Когда они свалили, мама покурила в туалете (тогда она еще считала, что курить при детях неприлично), вышла и спросила:

– Где ты находишь таких придурков?

Потом она села за стол и сказала тихо и ласково:

– Ты не торопись с этим, моя девочка, не торопись. Впереди очень-очень много жизни.

Я ей поверила тогда и не торопилась. Я так сильно не торопилась, что теперь, на втором курсе института была девственницей. И вот теперь мамаша, которая дала мне такой охренительно целомудренный совет, заявляется ко мне на турбазу и ведет себя как проститутка.

Вечером, когда мы сидели у костра, Гипс принялся шутить:

– Юджин, женись не раздумывая. А то я отобью у тебя девушку и сам женюсь! Тещи с такой растяжкой на дороге не валяются!

Юджин пил чай и помалкивал. Мне он нравился все больше.

– А сколько твоей маме лет? – не унимался Гипс.

– По аллеям тенистого парка с пионером гуляла вдова, – запел кто-то противным голосом.

– Пойдем отсюда, – сказала я Юджину.

В домике никого не было. Комары уныло пищали под потолком.

Я плюхнулась на кровать. Юджин сел на стул.

– Сядь поближе, – позвала я, и Юджин послушно пересел.

Мы поцеловались. Потом еще. Я напирала, Юджин сдержанно отвечал. Непонятно, кто из нас был мужиком. Я запустила руку ему под рубашку. Юджин напрягся. Запускать руку дальше явно не стоило. А может, стоило. Откуда я знаю. Но если бы он меня отверг, это бы добило.

– У тебя странная мама, – сказал Юджин.

– Да, мамаша сегодня отличилась, – сказала я. – Это все из-за отца.

– Когда женщины становятся такими, у них всегда есть на это причины, – сказал этот засранец.

Бойтесь молчаливых интеллигентных мальчиков. Они хуже всех.

– Моя мамаша не такая, – сказала я. – Она просто ведет себя как такая.

– А в чем разница?

– Разница в том, что мужики тупые. И способны видеть только то, что им показывают.

– То есть?

– Вали отсюда.

– Грубовато для девочки из приличной семьи.

Юджин встал и вышел со своей невозмутимой скандинавской улыбкой.

Чертова мамаша! Приспичило ей сесть на шпагат. Непонятно, как у нее вообще это получается. Я ни разу не видела, чтоб она хотя бы зарядку делала. Вечно курит и валяется на кровати. Видимо, в ней реально умерла балерина.

Не знаю, кто умер во мне, но я вышла на середину комнаты и попыталась сесть на самый простой шпагат. Мне оказалась не под силу и половина маминого результата. А еще говорят, что молодые гибче. Я раскорячилась посреди комнаты как корова.

И тут приперся Гипс. Он приперся и уселся на край кровати.

– Грустишь? – спросил он.

– С хрена ли.

– А чё грубая такая?

– А ты чё такой нежный?

– На самом деле мне очень понравилась твоя мама.

– Спасибо, это заметно.

– Да не, я не про это. Она правда классная.

– Юджин другого мнения.

– Слушай, – Гипс наклонился ко мне близко-близко. От него пахло вином, но не противно. – Юджин – хренов карьерист. Ты в курсе, что он ходит домой к нашей преподавательнице по основам права?

– Зачем?

– Лампочки вкручивать типа. – Гипс хмыкнул. – Она типа одинокая, лампочки некому вкрутить.

– Ну и что такого?

– Ты как ребенок, – сказал Гипс, и это прозвучало нежно.

– Вечер удался, вали отсюда.

– Да ладно тебе.

Он встал, чиркнул зажигалкой.

– Эй, ты чё?

Гипс был из тех парней, которые до ужаса боятся женских слез. Вообще, это хороший знак. Мне мама говорила, что это признак приличного человека. Хотя Гипс не был похож на приличного. Проблема в том, что в тот вечер рядом со мной не было ни одного приличного человека.

Когда-то я прочитала довольно тупую заметку про конкурс на самый громкий крик. Он проводился где-то в Штатах. Кричать можно было что угодно, аппарат фиксировал только громкость. Победила какая-то деваха, которая крикнула:

– Сэм, верни мою девственность!

У нее тоже, небось, мамаша отчебучила что-нибудь. И этот Сэм смылся. А может, она и без мамаши передумала. Может же человек передумать. Я, например, джинсы подолгу меряю, а потом все равно назад сдаю. Интересно, какой приз получила громкая деваха? Хорошо бы какой-нить нормальный приз. Машину, например, или тысячу баксов.

А то совсем тоскливо.

И тут мне захотелось позвонить маме.

Часть 4

Атрибуты красивой жизни

Кино

1

Жена пришла под утро и принялась деловито громыхать посудой на кухне. Вязов лежал в своей комнате и слушал, как зажглась газовая конфорка, закипела вода в чайнике, полилась в чашку. Ложечка нежно зазвякала в чашке. Жена пила кофе.

Вязов не спал почти всю ночь, и теперь эти звуки его убаюкивали. Как когда-то давно в больнице, куда его положили, чтоб удалить какой-то отросток на ухе. Голодный, так как перед операцией сказали не есть, он лежал под боком у мамы, и ему было страшно и интересно. А по коридору проносили инструменты в металлических коробочках, катили кого-то на каталках, уборщица терла шваброй пол и шумно отжимала в ведро тряпку.

– Не бойся. Это быстро. А потом сразу кушать пойдем, – шептала мама и гладила его по голове.

И ему стало так хорошо и спокойно, что он задремал.

Медбрат, который пришел забирать его