Твой рай - Джехи Лим

этом. Я хочу еще раз испытать свою судьбу. У нас есть право сделать выбор заново. Я так думаю. Это было неправильно с самого начала. Жить, скрывая друг от друга наши истинные желания, – это лицемерие и обман. Я не знаю, зачем это было нужно. Такое ощущение, что мы все четверо разыгрываем пьесу. Я собираюсь уехать в Сан-Франциско. С тобой. Мы можем быть счастливы там. Просто поедем вместе! Я прибыл сюда в соломенных сандалиях, а теперь у меня даже автомобиль есть. Думаю, я выплатил все долги и достиг всего, чего хотел достичь как мужчина на этом свете.

Прежде чем Чансок успел закончить, я закрыла уши. Слова, которые я никогда не произносила вслух, слова, которые повторялись в моей голове снова и снова. Он говорил их сейчас вместо меня. Я мечтала об этом – но и только.

Я покачала головой.

– Мы потеряли свою страну и покинули ее. Кто осудит, если мы покинем и этот остров? Чего нам бояться? Мы построили свою жизнь голыми руками на бесплодном острове, так кто может нам помешать? Чего ты боишься? Просто дождись меня.

Он дрожал, как будто выдал секрет, который нужно было хранить до конца жизни. Снова стиснул меня в объятиях.

– Уходи. Исчезни. И никогда больше не появляйся передо мной! – закричала я.

Мой голос разнесся над пустыми полями тростника и стих.

– Не бойся. – Чансок напоследок сжал меня, а затем, как будто приняв решение, отпустил и побежал к вокзалу.

Я стояла неподвижно, пока он не скрылся из вида, сев на поезд. Когда я наконец пришла в себя и повернула голову, перед моими глазами вспыхнули огни лагеря. Они пульсировали, как мое растревоженное сердце. Я легла на землю и некоторое время смотрела на ночное небо. Оно было ясным и окрашенным в темно-синий цвет, с единственной тонкой полоской из нескольких облаков. В это время люди в лагере заканчивали ужинать и лениво смотрели в небеса. Сангхак, должно быть, беспокоится, что я опаздываю.

– Кто… кто тут?

Я повернула голову, услышав знакомый голос. Внезапно мне показалось, что целая вечность пролетела за секунду. Это был Сангхак. Вероятно, пошел встречать меня, потому что беспокоился. Наконец, завидев меня, он побежал. Когда Сангхак спросил, почему я задержалась, я прильнула к нему, готовая вот-вот упасть в обморок. Все мое тело горело. Во рту пересохло, а руки и ноги стали холодными как лед. Сангхак был упрям и не прекращал расспросы, пока нес меня.

– Не спрашивай ни о чем, – вяло выдавила я. – Мне нехорошо.

Пахло потом. Когда я подумала о том, почему успокаиваюсь у него на руках, я поняла, что это из-за такого знакомого запаха. Он больше не задавал вопросов, а просто молча нес меня по темной улице.

– Ты поела?

– Да.

– Если тебе трудно, бросай школу.

– Не трудно.

– Ты счастлива?

– Что?

– Я – да, – произнес Сангхак.

Глядя вдаль

Те, кто принадлежал к фракциям Ли Сынмана [14] и Пак Енмана [15], всякий раз, сталкиваясь, конфликтовали друг с другом из-за денег. Фонд независимости спонсировали работники сахарных плантаций. Этих средств недостаточно было и для одной организации, что уж говорить о двух. Разделение приносило корейской общине только вред, и ни одна из сторон не получала от него выгод.

Те, кто собирал средства на борьбу за независимость через Национальную ассоциацию, в какой-то момент тоже разделились. Одна группа утверждала, что вооруженное сопротивление, пропагандируемое Пак Енманом, было лучшим способом, а другая поддерживала образование и дипломатию, пропагандируемую Ли Сынманом. Большинство простых корейских граждан не принимали собственных решений, а двигались нога в ногу с церковью, которую посещали. Иногда люди меняли приход из-за расхождения во взглядах. Из-за слухов о том, что средства Национальной ассоциации расходуются неправомочно, увеличилось число людей, которые перестали спонсировать фонд независимости, заявляя, что не хотят участвовать в происходящем.

Чансок, Сангхак и Тэхо выпивали, встретившись друг с другом впервые за долгое время. Всех собрал Чансок, который приехал в Гонолулу для лечения кожного заболевания.

– И как лечение?

– Безрезультатно.

– Выглядит серьезно. Я видел такого человека, когда был в Китае… Они там называли эту болезнь таким словом, что мне и повторять стыдно, так что ты обязательно сперва долечись, а потом только возвращайся.

Тэхо обеспокоенно поглядел на обнаженные ноги Чансока, выглядывающие из шорт. Тот нахмурил брови и тихонько спрятал ноги под стол. Поскольку состояние кожи ухудшалось, ему было неловко демонстрировать ноги друзьям, но доктор сказал, что кожа должна дышать.

– Не знаю, как быть с пожертвованиями в фонд, – сказал Чансок, действительно сбитый с толку.

Когда молва о бизнесе Чансока разошлась, ему стали звонить со всех концов архипелага с просьбой о пожертвованиях. Помощь стране – дело хорошее, но когда партия делится на две фракции, слишком рискованно передавать средства только одной из них.

– У Ли Сынмана и Пак Енмана хорошие намерения. Само собой разумеется, что нам необходимы образование и военная мощь. Дело в том, что, если бы они объединились, простые люди, которые жертвуют фондам, куда сильнее чувствовали бы, что в этом есть смысл. – Сангхак вздохнул расстроенно.

– Хен, ты ведь помнишь, да? Это было спустя год после того, как нас отправили на плантацию Эва… В тысяча девятьсот четвертом, да?

– А, это когда доктор Ли Сынман заехал на Пхова перед отъездом в Соединенные Штаты, верно?

– Верно, ты тоже запомнил. Произнес такую впечатляющую речь. Помнишь, как те слова тронули наши сердца в тот день?

– Речь была поистине потрясающей.

Все трое не могли забыть те эмоции, которые испытали, когда они услышали речь доктора Ли Сынмана. Когда тот сказал, что независимо от того, в какой точке планеты они находятся, они никогда не должны забывать, что являются наследниками Корейской империи, все в церкви встали и аплодировали стоя. Это был один из тех моментов, которые сплачивают людей в единое целое. Слышать о родине в чужой стране было трогательно. Всех в тот день переполняли эмоции.

– Я слышал, что Временное правительство Республики Корея в Шанхае было организовано под президентством доктора Ли Сынмана?

– Согласно тому, что я слышал, господин Пак Енман был избран министром иностранных дел, но подал в отставку после того, как узнал, что главой был избран Ли Сынман?

– Боюсь, им будет тяжело ладить друг с другом, ведь их позиции противоположны.

Отвечая на ряд вопросов Тэхо и Чансока, Сангхак неожиданно подумал кое о чем. Он вдруг подумал, что Корея – по-настоящему невезучая страна. Это соображение все крепло,