Сесилия - Фанни Берни

Тем временем мистер Харрел присоединился к другому обществу; Делвил несколько минут держался в сторонке, ожидая, что сэр Роберт встанет позади Сесилии. Но баронет почитал ниже своего достоинства ухаживать за дамой даже после того, как предал свои притязания огласке. Не найдя подходящего места, он отошел в дальний конец чайной к знакомым джентльменам. Тогда пост, которым пренебрег баронет, занял Делвил; мистер Арнот скромно притулился рядом. Сесилия ухитрилась освободить рядом с собою место и для мистера Госпорта, а Моррис довольствовался обязанностью звать официантов, распоряжаться провизией и обслуживать всю компанию.

Задача приготовить чай выпала Сесилии, но ей было тесно, и миссис Мирс крикнула мистеру Медоузу:

– Сэр, не освободите ли немного места, чтобы кто-нибудь из нас сел рядом с вами?

Мистер Медоуз сначала как будто не слышал просьбы, но, когда миссис Мирс повторила свои слова, уставился на нее и хмыкнул.

– Что случилось? – произнес он, томно улыбаясь.

– Ну, знаете, это довольно-таки странно: вы никогда не слушаете, о чем вам толкуют.

– Прошу прощения, – ответил мистер Медоуз. – Вы что-то сказали?

Моррис, желая показаться на его фоне особенно учтивым, обогнул стол и воскликнул:

– Позвольте мне помочь вам, мисс Беверли, я завариваю чай лучше всех! – И примостился на скамье подле ноги мистера Медоуза, однако тот случайно шевельнулся и толкнул Морриса. Чайник со всем его содержимым тут же опрокинулся рядом с Сесилией.

Делвил, предвидя несчастье, бросился на помощь и оттеснил Сесилию назад, заслонив ее собою. Она была спасена.

Миссис Мирс и миссис Харрел повскакивали с мест, мистер Госпорт с мистером Арнотом помогли восстановить порядок на столе и отвести подальше Сесилию, с которой ничего не стряслось, а она и удивлялась, и смущалась, и радовалась своему спасению.

Делвил пострадал из-за своей галантности, поскольку горячая вода проникла под кафтан и обожгла ему руку, но сначала ничего не ощутил. Он так участливо расспрашивал Сесилию и так беспокоился, что, изумленная и обрадованная, она про себя благословляла это злоключение, хотя и огорчалась, что сам он стал его жертвой.

Едва убедившись, что мисс Беверли в безопасности, Делвил заторопился прочь.

– Должен признаться, отставлять поле битвы в мокром платье как-то не по-рыцарски, но я надеюсь, господа, вы позволите мне уехать в Ранела.

И он направился к своему экипажу. Перепуганный Моррис удрал без всяких церемоний. А мистер Медоуз, безразличный к царящей вокруг суете, словно ничего и не заметил. Порядок вскоре был восстановлен, дамы попили чаю и вновь поднялись по лестнице. Они стали прогуливаться по залам и бродили до того часа, когда принято было уезжать. К ним присоединился сэр Роберт и проводил их в маленькую комнату рядом с большой залой, где они должны были дожидаться экипажа.

Тут в дверях неожиданно возник мистер Олбани и стал со своей обычной суровостью разглядывать присутствующих.

– Смотрите, кто явился! – сказал Сесилии мистер Госпорт. – Я уже дрожу при виде надвигающейся бури!

Олбани подошел к ним, и все, кроме сэра Роберта, бросились врассыпную. Он некоторое время молча изучал Сесилию, а затем произнес:

– Ах, прекрасный, но тленный цветок! Долго ль этот простодушный взгляд, коему нечего скрывать, будет отражать белизну души?

Сесилия была до крайности смущена этим обращением, которое привлекло к ней взгляды окружающих. Она поднялась со своего места, зарумянившись, сказала:

– Наверное, экипаж уже подъехал, – и подалась к выходу.

– Куда же ты? – рассердился Олбани. – Уже презрела мои наставленья? Не пренебрегай стариком, что предостерегает тебя… Он не долго будет призывать тебя, ибо вскоре будет призван сам!

Эта торжественная отповедь расстроила Сесилию; боясь снова обидеть его, она тихо ответила:

– Я не только услышу, но и поблагодарю вас за наставления, если вы воздержитесь от того, чтобы давать их среди такого множества свидетелей.

– Откуда столько тщеславия? Разве ты не танцуешь на публике? Разве не одеваешься так, чтоб тобой восхищались, не прогуливаешься, чтоб на тебя глазели? Так отчего эта странная щепетильность?

Последняя часть его речи, обращенная уже ко всем присутствующим, наделала такого переполоху, что дамы спешно покинули комнату, а джентльмены ринулись им навстречу, желая поглядеть и на оратора, и на особу, к которой он адресовался. Сесилия, обнаружив, что положение становится нестерпимым, воскликнула:

– Мне надо идти, неважно, подан экипаж или нет! Миссис Харрел, прошу вас, идемте!

Сэр Роберт протянул ей руку, и она с готовностью ухватилась за нее, но толпа преградила им путь, а Олбани, последовавший за нею, остановил ее и спросил:

– Кого ты страшишься? Несчастного старика, иссушенного жизненными невзгодами и потому желающего дать тебе совет? Кому ты доверилась? Распутному негодяю, алчущему лишь твоих богатств!

– Какого дьявола вы тут несете! – воскликнул баронет.

– Я стремлюсь разоблачить мнимую утонченность и показать, что те, кто стесняется правды, не боятся разврата, – строго ответил Олбани.

– Ради бога, сэр, – воскликнула Сесилия, – не говорите со мной теперь. Приезжайте ко мне на Портман-сквер, когда пожелаете… Но эти публичные предостережения не принесут мне ничего, кроме вреда.

Мистер Олбани отошел от нее. Объявили, что экипаж миссис Харрел подан, и Сесилия поспешила прочь. Сопровождая ее к карете, сэр Роберт оскорбительно высмеял эту сцену. Миссис Харрел ни о чем другом не могла говорить. Сесилия тоже не была расположена менять тему – ее взволновали рассказы о помешательстве старика и мучило любопытство. Впрочем, по возвращении домой все происшествие тут же вылетело у нее из головы, уступив место куда более насущным вопросам.

Поведение Делвила-младшего и огорчало, и радовало, и тревожило ее. Возможно, он бросился спасать ее лишь из галантности. Но его пылкое беспокойство свидетельствовало отнюдь не только о хороших манерах. Итак, Сесилия уверилась во взаимности своего чувства, и это открытие отмело все прежние намерения и возражения. Чванство мистера Делвила уже не казалось ей столь чудовищным, предостережения мистера Монктона утратили свое влияние. Когда все откроется, размышляла девушка, любые возражения против этого брака покажутся ничтожными в сравнении со взаимным уважением и любовью.

Глава VII. Выговор

Сесилия, занятая своими делами, тем не менее, не забывала и о Харрелах. Наутро после завтрака она сразу принялась за записку мистеру Монктону, но тут доложили, что он уже здесь. Девушка немедленно вышла к нему. Она хотела описать ему события вчерашнего дня, но необычная серьезность мистера Монктона заставила ее дожидаться, когда тот сам заговорит.

Он недолго держал ее в неведении.

– Мисс Беверли. Вам грозит опасность совершить поступок, о котором вы будете жалеть всю жизнь. Все, о чем я подозревал, более того, о чем я вам намекал, – правда. Мистер Харрел разорен! У него нет