Общество самоубийц - Рэйчел Хэн

Ты ничего не увидишь. У Лии не шли из головы слова женщины, которая стояла с ней рядом в толпе.

Легкая дымка поднялась из стеклянного ящика, когда Анья доигрывала пьесу, — маленькое красное облачко, готовое пролиться дождем над игрушечным морем. Последняя нота повисла в воздухе. И затихла. Через несколько секунд раздались оглушительные аплодисменты.

Глава девятнадцатая

Когда церемония закончилась, снова заиграл джаз. Кто-то начал танцевать. Музыка была такой же зажигательной, как раньше, но Лия уже не слушала. Час назад от этих звуков у нее по коже бежали мурашки, а теперь они раздражали, казались фальшивыми и неуместными.

Она чувствовала себя измученной, словно обескровленной. Глупо. Так глупо было сюда прийти, а соблазниться блеском и гламуром еще глупее. Она попала на вечеринку Общества самоубийц. Лия вспомнила те видео — крупного безымянного мужчину, женщину с соломенными волосами, наследника Масков — и оглядела толпу гостей. Неужели кто-то из них организовал эти смерти? Кто-то снимал их на видео? Ее передернуло.

И все равно Лия не ушла.

Анья спустилась со сцены. Что-то в ней изменилось: несмотря на прежнюю бледность, теперь она держалась прямее, двигалась увереннее. Скрипку свою Анья держала за гриф, как оружие. Лия отметила, как выступают у нее ключицы, не давая лямкам платья прилегать к коже, и как под ними собираются глубокие тени.

К Анье стали подходить люди. Лия наблюдала, как ее окружают, пожимают ей руку, похлопывают по плечу, обнимают. Анья, как обычно, была молчалива, но улыбалась и выглядела счастливой. Ее лицо светилось гордостью.

Наконец поздравляющие разошлись по сторонам, не выпуская из рук бокалов с вином, устремились навстречу музыке или солнечному дню за стенами дома. Лия продолжала издали наблюдать за Аньей. Сначала та стояла одна, рассматривая толпу, но это продлилось недолго. Вскоре к ней подошла высокая темноволосая женщина, выглядевшая одновременно лощеной и вульгарной. Кожа у женщины была очень бледная, на шее выступали зеленоватые вены. Водянисто-голубые глаза казались мутноватыми, а темные губы издали напоминали раскрытую рану. Когда она заговорила, Лия обратила внимание на то, что ее белоснежные, но излишне крупные зубы будто норовят вырваться из небольшого изящного рта.

Чтобы говорить с Аньей, женщине пришлось чуть нагнуться. С того места, где стояла Лия, ей видно было, как женщина быстро, лихорадочно и безостановочно шевелит губами. Анья слушала, склонив голову набок, иногда кивала или что-то спрашивала. Поток речи ее собеседницы не прерывался. Теперь она помогала себе еще и жестами — ее длинные пальцы напряженно и настойчиво царапали воздух между ней и Аньей. Наконец она умолкла и опустила руки. Анья тоже молчала. Она смотрела в какую-то точку над головой женщины и явно размышляла. Прошло несколько секунд, Анья перевела взгляд на женщину и покачала головой. Это был отказ, быстрый и твердый. Лия думала, что высокая женщина снова заговорит, но вышло не так — та просто поджала изящные губы, поиграла пальцами и сжала их в кулак. Потом пожала Анье руку и ушла.

Только она скрылась, как подошел мужчина, довольно грузный, смуглый, с блестящим, будто смазанным маслом, черепом. С этим собеседником вышло то же самое — он говорил, Анья слушала, иногда задавала вопросы, потом следовала пауза, пока она думала. Но на этот раз после долгих размышлений Анья посмотрела на собеседника и кивнула. Мужчина тоже кивнул неторопливо несколько раз подряд, пожал ей руку, потом ушел, так и продолжая кивать.

Так продолжалось какое-то время. Лия наблюдала за тем, как к Анье по очереди подходили разные люди — та слушала излияния незнакомцев, уточняя что-то, потом замирала в задумчивости, а они ждали ответа, — как в завершение она кивала или отрицательно качала головой. Скоро Лия стала играть сама с собой, пытаясь угадать, «да» или «нет» получит в ответ очередной Аньин собеседник. И постепенно поняла, что результат мало связан с обликом посетителя — в «да-собеседниках» не прослеживалось никакого общего параметра, который отличал бы их от «нет-собеседников», — а подсказки следовало искать на лице Аньи. Когда та определенным образом складывала губы, слушая очередного просителя, определенным образом склоняла голову набок и молча застывала в характерной позе, глядя в никуда, это значило, что она скажет «да».

Лия так увлеклась наблюдениями за Аньей, что не обратила внимания на знакомую сутулость подошедшего к той пожилого мужчины — одного из многих. И только когда старик обратился к Анье, Лия перевела взгляд на его лицо — это оказался ее отец.

Он заговорил с Аньей точно так же, как до этого заговаривали другие. Теперь, наблюдая за Кайто, Лия впервые заметила, что жестикулировал он при разговоре словно скульптор, лепящий невидимую глину. И снова Анья слушала, задавала вопросы, потом замолчала и задумалась.

И прежде чем Анья дала свой ответ, Лия знала, каким он окажется. По тому, как глава Общества опустила плечи, как нахмурила брови, как сомкнула губы, ей было очевидно, что Анья согласна, что она ответит «да» на просьбу ее отца. И все равно, когда Анья наконец кивнула, Лия не ожидала, что ее замутит, что это мерзкое ощущение возникнет где-то в животе и пойдет вверх, заполнит легкие, сожмет горло, вопьется в самое ее сердце. Поговорив с Аньей, отец отошел в угол зала и стоял там сам по себе, слушая, как играет джаз. Никто не заговаривал с ним, и он ни с кем не заговаривал.

Для поздней осени день стоял необыкновенно жаркий, а комната была плотно набита народом. У всех блестели от пота лбы, одежда липла к телу. Но руки Лии обратились в лед. Она двинулась сквозь толпу, словно во сне.

Кайто заметил ее не сразу, и даже когда заметил, его глаза равнодушно скользнули по ее лицу: уж здесь-то он точно не ожидал увидеть дочь.

И только когда Лия встала перед ним, он вздрогнул, удивленно моргнул и встряхнул головой. Между бровями появилась напряженная складка, лицо погрустнело.

— Так вот в чем дело. Вот почему ты вернулся, — сказала она.

— Лия! — отец огляделся. — Что ты здесь делаешь?

Она покачала головой.

— Просто поверить не могу… — Лия сглотнула и умолкла. На глаза ей словно что-то давило изнутри, в горле жгло.

— Тебе не стоило сюда приходить, Лия, — заметил отец негромко.

— Ты вернулся, чтобы убить себя, — сказала она ровным тоном. Когда Лия произнесла это вслух, слова потеряли свою силу,