Назови меня по имени - Ольга Николаевна Аникина

Седой волос на сестриной макушке ярко сверкнул в электрическом свете.

– Как было бы хорошо, – заговорила успокоенная Алька, – если бы вы начали звонить друг другу, ездить в гости… Ты одно пойми: мама ведь не хотела ничего плохого. Все матери желают детям добра…

Алька завела старую шарманку, но Маша слушала её вполуха. Речь старшей сестры всегда казалась ей немного похожей на коллаж. Для того чтобы высказать мысль, как правило чужую, Алька никогда себя не утруждала поиском формы и довольствовалась тем, что отыщется на поверхности.

– А поехали к маме сейчас? – предложила Алька. – Знаешь, если бы ты ещё и прощения у неё попросила…

Маша замотала головой.

– Сейчас не могу, – сказала она. – Не готова.

– Почему? – Алька попыталась ухватить сестру за рукав. – Поедем! А Петьку заберёшь не в два, а в три. Или в четыре.

Маша затушила окурок о перила и прошла в дом.

– Нет! – крикнула она уже из кухни.

Выбросила потухший бычок в мусорное ведро и снова появилась в гостиной.

– Я забираю Петьку в два и ни минутой позже.

– Тогда, может, после? – Алька не отставала. – Заберёшь в два, а к маме приедешь в четыре? Вместе с Петькой!

Алька не привыкла уходить, не получив желаемого, и Маша уже знала, чем закончится их сегодняшний разговор.

– И обязательно, обязательно попроси у неё прощения, малыш, – настаивала Алька. – Что тебе стоит?

Глава 8

Род Зарядновых пошёл от крестьян, принадлежавших старой купеческой семье. Согласно семейной легенде, дед Андрея был красным пулемётчиком, и молодой бизнесмен очень любил рассказывать о нём, попадая в незнакомую компанию. Когда Маша прожила с Зарядновым несколько лет и изучила его достаточно хорошо, она уже знала: если Андрей вдруг начинает хвастливо рассказывать про двадцатые годы и лихие погромы, нужно срочно закругляться с вечеринкой.

– На бирже труда его спросили, какая у него профессия, и он ответил: «Пулемётчик», – степенно излагал Андрей историю своего предка.

Маша была уверена, что этот эпизод с биржей труда она уже где-то слышала или читала – и читала она вовсе не о предке Заряднова. Но она взяла себе за правило не спорить с Андреем. Ираида Михайловна убедила младшую дочь, что своими едкими замечаниями Маша «способна разогнать всех поклонников в радиусе километра».

Когда они встретились в стенах лаборантской, Андрею было двадцать шесть лет, и у него уже тогда имелась собственная перспективная фирма. Заряднов делал бизнес, поставляя продукты из Финляндии, и находился на самом старте своей удачной карьеры. За несколько лет он сумел стать хозяином сети супермаркетов, а его голос приобрёл немалый вес на отечественном рынке.

На Машин выпускной Заряднов явился без приглашения, но с огромным букетом красных роз. Он рассчитывал на эффект неожиданности, и это сработало. Свою роль сыграли и Машины школьные подружки, которые завистливо поглядывали на взрослого кавалера одноклассницы.

Здесь-то и пряталась ошибка, которую Маша потом себе не простила. Чтобы выпустить наружу Машиного заветного сверчка, оказывается, требовалось совсем немного: терпение, внимание и не благородство хотя бы, а всего лишь его внешние атрибуты. Андрей приближался к новой подруге медленно и осторожно. В проявлении желаний он был теперь подчёркнуто сдержан, и Маша после второго же свидания в кафе уже засомневалась – а верным ли было её первое впечатление тогда, на кафедре анатомии? Ведь сейчас, за столиком кафе, перед ней сидел очень вдумчивый и корректный человек. Казалось, никогда и никто – тем более мама и Алька – не уделял столько времени её персоне. На первом же свидании Андрей сделал всё, чтобы Маша уяснила себе, что настроен он более чем серьёзно.

Гораздо позже Маше стало понятно, что даже здесь скрывался расчёт: в разгар романа с Машей Заряднов продолжал встречаться с самыми разными женщинами. Однажды, через год после свадьбы, Андрей, находясь в приподнятом расположении духа, разоткровенничался и выложил всё начистоту. Так Маша узнала, что, оказывается, был период, когда он делал выбор между двумя или даже тремя кандидатурами. Одной такой Машиной конкуренткой оказалась дочь известного искусствоведа, старого друга семьи Иртышовых.

– Знаешь, почему я выбрал тебя? – спросил Заряднов и тут же ответил на свой вопрос: – Она походила на шлюху, а ты нет.

В первый же месяц жениховства Заряднов познакомил свою девушку с родителями. Мать Андрея молчала, будто воды в рот набрала. Было заметно, что она принарядилась ради своей будущей невестки: дорогая кофточка, пошитая из полупрозрачной ткани, сидела на ней неловко и мешковато. Отец, седовласый высокий мужчина, напротив, разговаривал без умолку. Этот мужчина был доволен всем: женой, сыном, подружкой сына, а больше всего – собой. За вечер он прикончил бутыль «Арарата» и всё ещё не выглядел захмелевшим. Но в целом родители оказались дружелюбными людьми. Они простодушно гордились успехами сына, и Маша невольно чувствовала к ним симпатию.

Андрей часто и надолго уезжал по делам, но иногда мог приехать к Иртышовым без предупреждения, сесть на кухне и устроить пространную беседу с Ираидой Михайловной.

– Извините, что не позвонил заранее. Плотный график, знаете ли. Вечером самолёт.

– Куда летите?

– На Тенерифе.

– Отдыхать?

Андрей делал утомлённое лицо, но было видно, что расспросы о работе ему нравятся.

– Да нет… – говорил он небрежно. – Помидорные дела.

– Какие? – удивлялась Машина мама.

– Вы покупаете помидоры черри?

– Иногда.

– Что там написано на упаковке? Правильно. «Выращено в Голландии». Так вот, эти наклейки клеят рабочие одной из московских овощебаз. По правде говоря, все томаты в наших супермаркетах – испанские. А знаете почему? Потому что на фермах Тенерифе собирают по четыре урожая в год.

Во время подобных визитов Маша сидела рядом и занимала свою голову какими угодно мыслями. Если Андрей начинал разговор о помидорах, это было надолго. Он часто повторялся, но Ираида Михайловна слушала, кивала и подливала чаю будущему зятю.

– Подумать только! – восклицала она.

Мать бросала на Машу строгий взгляд, и та была обязана улыбнуться.

– Ой, Машка… – Только за ухажёром закрывалась дверь, мама скрещивала руки на груди и строго смотрела на младшую дочь. – Ой, не упусти мужика. Такой хороший!

Наверное, самый важный эпизод из тех лет, который отложился в Машиной памяти, – несколько часов, проведённых в машине Андрея однажды вечером.

Присыпанный мокрым мартовским снегом, автомобиль стоял в углу Машиного двора и легонько раскачивался, в такт движениям двух людей, которые находились внутри.

Маша лежала на разложенных сиденьях и чувствовала спиной каждую складку, каждую пуговицу своего весеннего пальто; его изнанка теперь была покрыта красно-бурыми разводами. Сжав