Маленький человек, что же дальше? - Ганс Фаллада

очень четко и действительно так считает. Она вспоминает эти фразы, смесь учености и сентиментальности: – «Ровно в середине беременности ребенок начинает двигаться в материнской утробе. С радостным волнением и все новым изумлением будущая мать прислушивается к нежному биению младенческого сердца…»

«Какая чепуха, – снова думает Ягненок. – Нежное биение. В первый раз я вообще думала, что меня кто-то изнутри щиплет, что он уже пытается из меня вылезти… Нежное биение… какая чепуха!»

Но она улыбается, думая об этом. В конце концов, неважно, как оно есть на самом деле. Это прекрасно. Это великолепно. Значит, он действительно здесь, их Малыш, и теперь он должен чувствовать, что его ждут, и что его ждут с радостью, что для него все готово…

Ягненок продолжает штопать.

Дверь приоткрывается, и в щель заглядывает довольно растрепанная голова фрау Мии Пиннеберг:

– Ганс еще не пришел? – спрашивает она в пятый или шестой раз.

– Нет. Еще нет, – коротко отвечает Ягненок, так как это ее раздражает.

– Но уже половина восьмого. Он ведь не?..

– Он ведь не что? – спрашивает Ягненок немного резко.

Но старуха хитрая.

– Берегись, дорогая невестка! – смеется она. – У тебя, конечно, образцовый муж, у которого не бывает такого, чтобы он задержался в день зарплаты и напился.

– Мальчик никогда не напивается, – объясняет Ягненок.

– Вот именно. Я же говорю, с твоим мужем такого не бывает.

– Не бывает.

– Нет. Нет.

– Нет.

Голова фрау Мии Пиннеберг исчезает, Ягненок снова одна.

– Старая стерва, – злится она. – Все время суетится и придирается. А сама только трясется о своих деньгах. Ну, если она рассчитывает на сто…

Ягненок продолжает штопать.

Снаружи раздается звонок.

– Мальчик, – думает Ягненок. – Неужели он забыл свой ключ? Нет, это снова кто-то к матери, пусть сама открывает.

Но та не открывает. Звонок звучит снова. Вздохнув, Ягненок выходит в коридор. В двери большой комнаты появляется лицо ее свекрови, уже наполовину в боевой раскраске.

– Если это кто-то ко мне, Эмма, отправь его в маленькую комнату. Я скоро буду готова.

– Конечно, это кто-то к вам, мама, – говорит Ягненок. Голова исчезает, и одновременно с третьим звонком Ягненок открывает дверь. Перед ней стоит смуглый господин в светло-сером пальто, он держит шляпу в руке и улыбается.

– Фрау Пиннеберг? – спрашивает он.

– Сейчас выйдет, – говорит Ягненок. – Не желаете ли подождать? Здесь, в этой комнате.

Господин немного смущен, он выглядит так, словно не совсем понимает, что происходит.

– Господин Пиннеберг дома? – спрашивает он, входя в маленькую комнату.

– Господин Пиннеберг уже давно… – «умер», хочет сказать Ягненок. Но потом, спохватившись, говорит: – Ах, вы хотите видеть господина Пиннеберга. Его еще нет, но он должен прийти с минуты на минуту.

– Странно, – говорит господин, но не обиженно, а вполне весело. – Он ведь ушел от Манделя еще в четыре часа. Не забыв пригласить меня на сегодняшний вечер. Меня зовут Хейльбутт.

– О боже, вы же господин Хейльбутт, – говорит Ягненок и замолкает, словно громом пораженная. «Какой еще ужин? Что у меня вообще есть дома? – думает она. – Ушел в четыре… Но где же он? Скоро еще и мама ввалится…»

– Да, я Хейльбутт, – терпеливо повторяет господин.

– Боже, господин Хейльбутт, – говорит Ягненок. – Что вы обо мне подумали? Но, конечно, нет смысла морочить вам голову. Во-первых, я думала, что вы пришли к моей свекрови, она тоже фрау Пиннеберг…

– Правильно, – говорит Хейльбутт и весело улыбается.

– А во-вторых, мальчик даже не сказал мне, что пригласил сегодня. Поэтому я так растерялась.

– Да, щекотливая ситуация… – успокаивает ее господин Хейльбутт.

– А в-третьих, я не понимаю, как он мог уйти оттуда в четыре – почему так рано? – и до сих пор не прийти.

– Он хотел что-то купить.

– О боже, он, наверное, покупает мне зимнее пальто!

Хейльбутт на мгновение задумывается:

– Не думаю, – говорит он. – Он мог бы купить его у Манделя со скидкой для сотрудников.

– Но что тогда?..

Дверь в комнату мамы открывается, и с радостной улыбкой к Хейльбутту подходит фрау Миа Пиннеберг.

– Я полагаю, вы господин Зибольд, звонивший сегодня по моему объявлению. Если можно, Эмма…

Но Эмма настаивает:

– Это господин Хейльбутт, мама, он работает вместе с Ганнесом, он пришел к нам в гости.

Фрау Миа Пиннеберг сияет:

– О, конечно, извините. Очень приятно, господин Хейльбутт. Вы тоже работаете в конфекционе?

– Я старший продавец, – говорит Хейльбутт.

А Ягненок, услышав, как открывается входная дверь:

– Наверняка это наш мальчик.

И действительно, это он стоит в коридоре, держа в руках один конец туалетного столика, а другой держит стажер из «Кроватей Химмлиш».

– Добрый вечер, мама. Добрый вечер, Хейльбутт, здорово, что вы уже здесь! Привет, Ягненок. Вот, полюбуйся – наш туалетный столик. На Александерплац мы чуть не попали под автобус. Клянусь, я весь потом облился, пока мы сюда добрались. Кто-нибудь откроет мне дверь в нашу комнату?

– Милый…

– Вы сами его привезли, Пиннеберг?

– Собственноручно, – сияет Пиннеберг. – I myself with this – how do you call him?[3] – стажером?

– Туалетный столик, – весело говорит госпожа Пиннеберг. – Да у вас, детки, куры денег не клюют. Кому с такими доходами сейчас вообще нужен туалетный столик?

Но Пиннеберг ничего не слышит. Он пробился с этой штуковиной через берлинскую сутолоку, поддерживая ее и толкая. Ни одна мысль о семейном бюджете не способна омрачить этот момент.

– Сюда в угол, шеф, – говорит он сопливому стажеру. – Немного наискосок. Так свет будет лучше падать. Надо бы лампу сверху повесить. Так, шеф, теперь пойдемте вниз за зеркалом. Извините меня, на минутку… Это моя жена, Хейльбутт, – говорит он сияя. – Хорошенькая, не правда ли?

– Зеркало я и сам донесу, господин, – говорит стажер.

– Она восхитительна, – отвечает Хейльбутт.

– Ох, милый! – смеется Ягненок.

– Он сегодня совсем взбесился, – поясняет фрау Миа Пиннеберг.

– Вот еще! Чтобы ты такую дорогую вещь на лестнице уронил!

И заговорщически шепчет:

– Одно только зеркало, настоящий хрусталь, шлифованное, пятьдесят марок стоит.

Стажер и мальчик исчезают. Оставшиеся переглядываются.

– Я не хочу вам мешать, – говорит фрау Пиннеберг. – Но ведь тебе надо заниматься ужином, Эмма. Могу я чем-то помочь?

– О боже, ужин, – восклицает Ягненок в отчаянии.

– Как я и говорила, – замечает ее свекровь, удаляясь, – я с радостью помогу тебе.

– Не беспокойтесь, – говорит Хейльбутт и касается руки Ягненка. – Я ведь не ради ужина пришел.

Дверь снова открывается, и снова появляется Пиннеберг со стажером.

– Итак, теперь смотрите, сейчас столик действительно заиграет. Так, парень, немного приподними его. Винты есть? Погоди… – Он закручивает и потеет, при этом болтая без остановки: – Зажгите еще одну лампу. Так – должно быть очень светло, нет, пожалуйста, Хейльбутт,