Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

разламывать его на мелкие кусочки и выковыривать огромных белых мучных червей. Из борща сначала выбрасывали их мясных сородичей. В гречке и рисе особенно не копались: там мелких жучков было столько же, сколько и крупинок, так что ели не разбирая: вареные все же твари.

Хотя все и матерились, ковыряясь в еде, но ели, не оставаться же голодными. Вспоминали (большей частью мысленно) недавно показанный в Мапуту перед туземцами фильм «Броненосец "Потемкин"». Про такой же крейсер кино. На том «Потемкине» матросы как раз из-за червивой еды бунт подняли. Но советские матросы – сознательные, не ропщут. Невзирая на червей, жучков и мотыльков, на верхней палубе под транспарантом «Решения 26 съезда КПСС – в жизнь!» продолжались тренировки и политзанятия. Ведь матросы согласно дисциплинарному уставу Вооруженных Сил СССР должны «стойко переносить все тяготы и лишения военной службы…»

Вот они и переносили. Удивлялись только, почему из Союза сухогрузы привозят грязную, гнилую картошку в сетках, а из Австралии – чистую, твердую, в картонных ящиках…

Сначала экипажу было объявлено, что крейсер пробудет в Индийском океане три месяца. Потом, сказали, что шесть. Но истекли и они, а «Суворов» по-прежнему возглавлял «индийскую эскадру». В сыром тропическом климате поизносилась выданная форменная одежда. В первую очередь на всех сгнили, развалились уставные трусы и тапочки. Командир корабля разрешил носить неуставные. Из «шкер» были вытащены разноцветные трусы с зайчиками и цветочками. В боевых постах стали исчезать электроизолирующие резиновые коврики: из них так удобно делать сланцы – вырезаешь лезвием прямо по ноге, пропускаешь шкерт в три дырки и готово к носке.

Всем уже хотелось обратно в Союз. Особое волнение ощущалось среди тех, кто выслужил свои три года. Прошел слух, что на Сокотру должен прийти корабль, который привезет на «Суворов» молодое пополнение и заберет с него тех, кто желает уволиться. Оказалось, что вернуться домой захотели не все…

Белаш снова глянул на часы и обрадовался: его смена заканчивалась. Под воспоминания время летело быстрее.

В кубрик Вадим хотел вернуться коротким путем – по верхней палубе. Однако подниматься на шкафут не стал: вдруг там опять прогуливается Морозов. Так что пошел низами.

Музыку на корабле после отбоя выключили. Однако в кубриках продолжало гореть желтое дневное освещение. Свежий ветер врывался в открытые иллюминаторы. Но все это никому не мешало спать. Матрос может «кипеть» везде и всегда: при любом свете, при лязге работающих механизмов, при храпе трех десятков человек, при постоянном стуке броняшек, люков, при топоте проходящих через жилое помещение матросов из других подразделений, при «свадьбах» крыс, бегающих по стрингерам и под кожухам парового отопления…

В кубрике Вадим быстро разделся и нырнул под одеяло. Спокойно заснул. Потому что утром он сначала опять же пойдет в свою смену на вахту. И уже только после нее направится к Морозову. Скорее всего…

«Борщ по-флотски»

Темнову, лежащему в «шконке», не спалось. Думать о неотправленном письме не хотелось, поэтому он, как и Белаш на вахте, вспоминал свое самое большое приключение в жизни – дальний поход.

После учебки Олега, вместе с еще несколькими десятками молодых матросов разных специальностей, направили, к их радости, не на заслуживший дурную славу «Сенявин», а на «Суворов». Тот уже шесть месяцев находился на боевой службе в Индийском океане. Видимо, никакой оказии из Владивостока не было, так что пополнение повезли сначала с Дальнего Востока в Крым. В Севастополе погрузили на большой десантный корабль, который вышел на Сокотру для несения боевой службы. Каждую свободную минуту молодые матросы «Суворова», до которых на БДК никому особенно не было дела, выбегали на палубу и восторженно вглядывались в море, в береговую линию. Прошли турецкий Босфор, делящий континент на Европу и Азию. Миновали Грецию и ее многочисленные острова. Пополнили запасы воды и продовольствия в советской военно-морской базе, находящейся в сирийском порту Тартусе. «Протиснулись» через Суэцкий канал. За спиной остались Черное, Средиземное, Красное море: долгим и интересным оказалось это путешествие к месту прохождения службы.

Прибывшее на «Суворов» пополнение должно было заменить увольняемых в запас. Но из тех, кто уже переслужил свои три года, не все решили вернуться в Союз. Часть «годков» отбыла на большую землю с попутным сухогрузом, но часть осталась – готова была отслужить и три с лишним года. Практически гражданские парни соображали: когда еще побываешь за границей, повидаешь дальние страны, получишь валюту и купишь заграничные шмотки. Такой возможности, может быть, жизнь больше и не предоставит. Советские «гражданские» готовы, кем угодно работать, лишь бы за границей, а у «годков» на корабле – просто курорт. Ничего не делают, просто наслаждаются «заграничной жизнью», поглядывая на обслуживающих их молодых матросов. Так что получается у «усатых» вовсе не боевая служба, а туристический круиз, о котором и рассказывать, и вспоминать на гражданке будет приятно.

Олегу, после прибытия на «Суворов», стало не до удовольствий заграничной жизни. Навалились приборки, дневальство, работа в башне. От своего подразделения Темнов ходил в наряд на камбуз. Там, как и в машинных отделениях, оказался сущий ад: жара и, вдобавок, повышенная влажность от кипящего в больших котлах варева. Так что вскоре, как и большинство экипажа, Олег весь покрылся потницей – жутко зудящими мелкими прыщиками.

По первому времени и Темнов увлекался питьем холодного конденсата, но вскоре нехватка солей и минералов в организме дала себя знать: на свежей горбушке хлеба сломался передний зуб. Так что пришлось перейти на обычную воду. Ее на камбузе было достаточно, и это приводило к тому, что у Олега образовалось множество друзей из разных подразделений. Отслужившие полгода «караси» стучали в закрытое раздаточное окно:

– Позови Темного… Олег, Олежка, Олежек, дай воды! Дай, дай, дай!..

Он не мог помочь всем желающими – над ним были и «годки», и коки, и дежурные по камбузу. Но все-таки помогал, как мог. Понимал, что не все эти друзья настоящие, но надеялся, что если потребуется, то кто-нибудь и ему подсобит: краску раздобыть, стиральный порошок, фанеру… На корабле никто не знает, что тебе потребуется завтра.

Когда Темнова ставили на противодиверсионную вахту на «проветриваемой» верхней палубе, то это был просто отдых от камбузных «тропиков». Но тут по ночам приходилось преодолевать другое испытание: подкатывал соблазн лечь на деревянную палубу, подложить под голову автомат и заснуть, послав всех империалистических врагов к чертовой матери. Несколько раз он так поступал. И, было дело, просыпался по утру без автомата: «годки» прятали «Калашников», а потом били, «воспитывали». Но до окончания смены всегда