Дураки все - Ричард Руссо

Тина в третий раз пожала плечами.

– Ты знаешь, что такое судебный запрет?

Она кивнула.

– Ты знаешь, почему твоя мама его получила?

Тина кивнула. Выходит, что кивки и пожатие плеч – синонимы.

– Знаю. Я не должна пускать его в дом.

Рут с Заком переглянулись.

– Если ты захочешь его увидеть, скажи мне. Или дедушке. У нас он может тебя навестить.

Тинин глаз вновь принялся блуждать. Чуть погодя она спросила:

– Так все-таки да?

– Чего – да?

– Вы ругаетесь? С дедушкой?

Как обычно, без перехода. Следите за мячиком, прыгающим по строкам[18].

– Мы как раз пытаемся это решить, – ответила Рут и выдавила полуулыбку, которую Зак, буде захочет, может считать перемирием.

Он так и сделал.

– Это она пытается, – ответил он внучке. – Я силен в любви, а не в драке[19].

Рут не ответила, только сглотнула комок. Сколько лет прошло – десять? Около того. Впрочем, Зак прав в одном: в драке он не силен. Он как-то раз, давно еще, сглупил, бросил вызов Салли, и тот дал ему отпор, хоть Зак в два раза крупнее.

– У меня в комнате очень жарко, – сказала Тина. – Можно мне вентилятор?

– А что не так с тем, который на окне?

– Он не работает.

– Он включен в розетку? – уточнила Рут.

Тина, может, и сообразительнее, чем думают, но часто не замечает очевидного.

Косой глаз принялся блуждать в поисках ответа, и Зак сказал:

– Так давай пойдем и проверим. Если сломался, у меня в сарае есть другой.

Они ушли, и Рут разрешила себе всплакнуть. И когда зазвонил телефон, она вытирала глаза кухонным полотенцем.

– Ма?

– Рой, ты не должен сюда звонить, – отрезала Рут.

– Я не знал, куда еще звонить, честное слово.

– Что тебе надо?

– Я в больнице.

Разумеется, первым делом Рут подумала о Джейни. Прежде она из-за Роя нередко попадала в больницу. Что случилось на этот раз? Он поджидал ее на задах кафе? Она всегда паркует машину в узком месте у мусорных баков. Может, Рой спрятался там и застал ее врасплох? Попытался ей втюхать этот благостный бред о том, что он изменился, что они созданы друг для друга, что дочери – о которой он никогда, ни единого разу не вспоминал – нужен отец. Вряд ли Джейни купилась на эти его уверения, но она, скорее всего, нахамила ему в ответ. А когда Рою грубили, он – и без того вспыльчивый – моментально взрывался. Что он вытворил на этот раз? Снова сломал ей челюсть? Или чего похуже? Вероятно. Пока что каждое следующее применение силы оказывалось хуже предыдущего. Что, если на этот раз он избил ее до полусмерти? Или вовсе убил? И звонит сообщить об этом?

– Если ты тронул ее хоть пальцем, Рой, то, клянусь богом…

– Вообще-то пострадавший я, – перебил Рой. – У меня сломана ключица. Левый локоть в мясо. Сотрясение мозга.

Хорошо, подумала Рут. Когда стало известно, что Роя вот-вот отпустят, Зак нашел на городской свалке старую бейсбольную биту в паутине трещин и вручил Джейни, чтобы она могла себя защитить, если возникнет необходимость. Видимо, Джейни знатно отделала Роя.

– Тебя же предупреждали, чтобы ты к ней не приближался, – сказала Рут.

Рой, помолчав, ответил:

– Это не Джейни. На меня, черт подери, рухнуло здание, вот что случилось.

– Так это был ты?

Джоко пришел в закусочную пообедать и рассказал Рут о случившемся на старой фабрике, в том числе и о проезжавшем мимо водителе.

– Моя машина в хлам. Поэтому я и прошу меня подвезти.

– А как же твоя девушка, Кора? Позвони ей.

– Звонил. Наверное, дома нет.

Интересно, подумала Рут, теперь он не отрицает, что она его девушка, хотя еще несколько часов назад отнекивался.

– Подожди, – сказала она, – я найду телефон такси.

– У меня на это нет денег.

Очень жаль, хотела было ответить Рут, но вспомнила, как утром сказала Салли, мол, вот бы этого яйцеголового прихлопнуло чем-то тяжелым. Молитву ее услышали? Не совсем, решила Рут. Рой все-таки жив.

– Ладно, – произнесла Рут, изо всех сил стараясь подавить злорадный смешок. – Дай мне пятнадцать минут.

– Что смешного?

– Ничего, – сказала она. – Просто тебя, похоже, преследуют неудачи.

– Это уж точно, – согласился Рой.

Я не буду счастлив

– Остановись на минутку возле того старикана, – попросил Реймер, когда Джером свернул на парковку “Моррисон-армз”.

На тротуаре перед домом сидел в раскладном алюминиевом шезлонге мистер Хайнс и махал проезжавшим мимо водителям американским флажком, некоторые в ответ бибикали. Невзирая на адский зной, мистер Хайнс, по своему обыкновению, был в потрепанной фланелевой рубахе с длинным рукавом и ветхом шерстяном свитере.

– Как дела, мистер Хайнс?

– Чудно, чудно, чудно.

Такого ответа Реймер и ожидал. Если верить мистеру Хайнсу, у него не бывает иначе.

– Сколько насчитали сегодня? – спросил Реймер, их обычная шутка.

– Пятьдесят семь, – гордо ответил Хайнс, – как всегда.

– Много.

– Мне ли не знать. Что вы с собой сотворили?

– Упал в могилу.

– Верю.

– Правда?

Но мистер Хайнс смотрел не на Реймера, а на Джерома за рулем “мустанга”.

– Это тот братец, у которого красивая красная машина?

– Поздоровайтесь с Джеромом. – Реймер откинулся на спинку сиденья, чтобы не заслонять старику обзор.

– Ух ты! А ее не отберут, если просрочишь платеж?

– Только через мой труп, – заверил его Джером.

Реймер даже подумал, что Джером сейчас достанет пистолет, дабы продемонстрировать готовность всерьез защищать свою тачку. Но, к счастью, пистолет остался в кобуре.

– Ух ты! – снова воскликнул мистер Хайнс.

– Значит, в “Армз” нет света? – уточнил Реймер.

Старик кивнул:

– Черным-черно, как ночью. Черно, как я. Чернее.

Вот тебе и поспал днем, подумал Реймер. Его конура и в лучшие дни вызывала клаустрофобию, а сейчас без кондиционера – пусть небольшого, оконного – там и вовсе пекло, в такой духоте он нипочем не уснет, как бы ни умотался. На другой стороне дороги в витрине таверны Герта светился шаткий бокал мартини, а значит, там или свет не вырубился, или работает генератор. Половина завсегдатаев – в основном отцы, уклоняющиеся от уплаты алиментов, аферисты, ради пособия притворяющиеся инвалидами, бездельники и бродяги, в общем, придурки всех мастей – дрыхли, уронив головы на барную стойку. Может, и Реймеру позволят там подремать.

– Вам не жарко на солнце, мистер Хайнс? – спросил Реймер. – Сегодня девяносто с гаком.

– Да мне уж и самому девяносто с гаком. Мы с жарой стоим друг друга.

– Ладно, но обещайте мне, что если закружится голова, вы перейдете в тень. Такая жара в вашем возрасте просто