Фантом Я - Ольга Устинова

Павловна опрокинула бутылку на язык и ощутила ожог, спиртовой запах ударил в ноздри, и Марья Павловна задохнулась. Вкус показался отвратительным. Пришлось сплюнуть на пол. К тому же красное вино волной из потревоженной бутылки ударило в лицо. Пришлось мыться и затирать пол с ощущением отвращения и удивления: и зачем делать истории — «ей это нельзя пить, дайте ей лимонад» — из-за этой вонючей красной пакости. Пейте себе на здоровье.

Марья Павловна оказалась легко внушаема, и сказанное когда-то отцом «плохая девочка» отпечаталось в ее натуре и руководило ею подспудно долгие годы, пока Марья Павловна не сбросила проклятие на пороге церкви, где о ней помолился пастор.

* * *

От чувства одиночества и изолированности Марья Павловна стала сердитым человеком.

Марья Павловна бродила по Петербургу, подглядывая в окна кафе, на высоком фундаменте, так что выставлялись на обозрение ноги сидящих за столиками, и шли эти окна от цоколя до второго этажа, и Марья Павловна проходила мимо, сердясь на ноги сидящих за столиками, в парадных туфлях на шпильках и лакированных мужских ботинках, потом на блаженные, интригующие друг друга лица, и умирала от зависти. Некому было пригласить Марью Павловну убить вот так время в кафе.

Марье Павловне было двадцать два года, когда она осознала себя сидящей в вагоне метро в важный момент своей жизни. Никого в этом вагоне, кроме нее, Марьи Павловны, не было. И вошла пара, и почему, кто их знает, в пустом вагоне они плюхнулись от счастья прямо рядом с Марьей Павловной. А девица эта счастливая уселась прямо на край марьи павловны шубки. И Марья Павловна взяла край своей шубы двумя руками и выдрала из-под девицы. Пара затихла, как будто ее водой облили посреди радости.

Марья Павловна испугалась и устыдилась собственной злости. Злость одолела Марью Павловну неожиданно. Пара сбежала из вагона, и Марья Павловна застрадала, от злости уже на себя, что так постыдно показала себе и им слабость одиночества.

Марья Павловна этих двоих ненавидела. Марья Павловна ненавидела всех кафешных проходимцев в их лакированных пошлых туфлях и маскированных интригующими улыбками лицах.

Секрет радости не открылся Марье Павловне.

* * *

Марья Павловна развивала талант прятаться.

Двоюродный брат из ее приемной семьи как-то сказал:

— Ты всю жизнь провела за телевизором.

Другим убежищем была публичная библиотека. Марья Павловна не всю молодость провела за телевизором. Оставалась добрая часть сидеть в библиотеке при зеленой лампе на столе в огромных, надо задрать голову, чтобы увидеть старинные потолки, залах. Здесь был дом, отсюда не выгоняли до закрытия, здесь не беспокоили.

* * *

Марья Павловна помнила о себе странную вещь.

Когда Марья Павловна стала переходить из детства в пятнадцатилетнюю возмужалость, на лице у Марьи Павловны появились прыщики. В обычные дни безобразие это на лице не причиняло гордости Марьи Павловны большого ущерба. Но бывало так, и весьма в жизни Марьи Павловны редко, что была она приглашена выйти куда-нибудь, с родителями или с сдвоюродным братом, что, как она понимала, требовало парадного вида. И вот тут Марья Павловна устраивала сборы. Почему-то всегда, и на всю жизнь это сохранилось за Марьей Павловной, волнение сборов начиналось с утра, но это только волнение: нервная дрожь и воображение — что будет, как случится, и как она вообще повернется на людях, чтобы не упасть и чтобы не показать, в какое полуобморочное состояние загоняет ее необычность ситуации, — сами же сборы начинались в последнюю минуту, точнее, в последний час, когда кульминация волнения и ожидания доходила до необходимости вылиться в действие, немедленное действие, с беготней, нервозностью, бешеными поисками нужных вещей, глажкой юбок в панике, чисткой туфель дрожащими руками. Но самое интересное, что, приводя в порядок лицо, Марья Павловна вдруг находила необходимым избавиться на сей парадный вечер от прыщиков, и приходила, обязательно опоздав, в весьма аккуратном виде и со свежими цветками удаленных ненавистных прыщиков на лице.

* * *

Та самая Галка, с которой Марья Павловна восторженно и удивленно считала годы до взрослости, а, следовательно, освобождения от родительского гнета, годы, проведенные в частом общении, следовательно, дружбе, и было этих годов пятнадцать, начиная с их общего семилетнего возраста с первого класса, продолжающиеся через институт (галкин) и университет (Марьи Павловны), и потом замужества (галкины) и потом замужества Марьи Павловны, и обрывающиеся после второго галкиного замужества, эта Галка Ефремова имела день рождения как раз через два дня после самого последнего окончания, когда больше уже никогда не возвращаются, их столь ненавистной Марье Павловне школы. Поэтому к Галке в дом были приглашены бывшие, два дня тому назад, школьники и, соответственно, Марья Павловна, и был алкоголь.

Так Марья Павловна познала расслабление через алкоголь, радостное и чудесное освобождение от нервозности, озлобленности, затравленности своей короткой жизни.

После первого прозрачного стаканчика Марья Павловна ощутила что такое противно на вкус. Но, странно, все, что было внутри и в абсолютном несогласии, абсолютно стало в полном мире и согласии с тем, что существовало снаружи.

* * *

В университете Марья Павловна из страха остаться одной перед запутанностью незнакомого здания, забитого безликой для нее массой личностей, именующихся студентами филфака, «прилипла» к Лене Копылиной, как она «прилипла» когда-то на пятнадцать лет к Галке из ужаса перед пребыванием в одиночку в казематах школы. Теперь уже Лене Копылиной принадлежит безвольная овечка, перепуганная Марья Павловна. В этом раскладе присутствовала огромная отдача вместе с огромным терроризмом. Понятие отдать, также как и взять, во всех влюбленностях Марьи Павловны присутствовали равноправно. С одной только решающей деталью. Отдавать Марья Павловна, кроме эмоции привязанности, ничего не умела. Марья Павловна была неосознанным потребителем чужой терпимости.

Марья Павловна вошла в новую эпоху своей жизни — эпоху Лены Копылиной.

* * *

Марья Павловна жила эмоциями, никем не обученная думать, на все отзывающаяся затравленным зверьком, и старалась с помощью логического ума Лены Копылиной найти ответы неосознанному, а осознать она стремилась. Марья Павловна была голодна до осознания.

Ранее чей-то материально направленный ум не вовлекал Марью Павловну в общение. Не было настоящего контакта, и Марья Павловна чувствовала себя потерянно, молчаливо и отрешенно. Единственной пятнадцатилетней попыткой была материалистка Галка, которая не обладала большим интеллектом, и потому не оставила эта дружба большого следа для обеих, кроме того что была возможность скоротать совместно время детства. Но рано или поздно только этого контакта им обеим стало недостаточно. Галка не принадлежала к миру эмоций Марьи Павловны, так же как Марья Павловна не принадлежала к миру ее