Фантом Я - Ольга Устинова

девочка». Марья Павловна отстаивала право единоличной собственности на свою крепость солдатом, решившим сражаться насмерть. И тетке пришлось вздохнуть, крякнуть, прокряхтеть чего-то, поднять тяжелое полное тело с дивана и удалиться в свой военный поселок.

С тех пор тетка Аня в комнате Марьи Павловны никогла не появлялась, почти не приезжала она и навестить сестру, квартиру, полную охочих поговорить соседей, покряхтеть с ними в жалобах на жизнь.

Марья Павловна жила как грешница, отказавшаяся раскаяться.

* * *

В той драгоценной комнате, которую Марья Павловна заполучила с таким трудом после смерти дядьки, Марья Павловна повесила огромный дядькин ковер, закрывая окончательно выем в толстой коридорной стене, на который со стороны коридора была навешена дверь. Так образовывался маленький пустой тамбур между ковром и дверью, оказавшийся в какой-то момент спасительным для Марьи Павловны.

Сделала это Марья Павловна в последней надежде заглушить звук терроризировавших ее шагов ближайшей соседки Евдокии. Марья Павловна боялась их слышать — звук евдокииных шагов, мягкой поступи с пришаркиванием, доводил Марью Павловну до иступленной ярости, которую некуда было выплеснуть, оставляя только давиться ею, ощущая как в голове накапливаются странные опасные пары, сдвигающие мозг куда-то вокруг самого себя. Марья Павловна ужасалась надвигающегося момента, когда предстояло услышать их опять, останавливающиеся у двери, нарочно? Евдокия опять подслушивала? Опять подглядывала в замочную скважину? Бессилие освободить себя от муки ожидания и раздражения доводило Марью Павловну до бессонницы.

К безвыходности добавилось открытие, что и толстенный ковер все равно пробивало шагами. Правда, Марья Павловна не всегда была уверена чьи именно эти шаги и испытывала от этого облегчение.

Однажды Марья Павловна в ярости выскочила в коридор, решив поймать ненавистную на месте преступления, замершую у ее, Марьи Павловны, двери. Но там никого не было. Марья Павловна, потрясенная, прислушивалась к потолку и полу, к их старым балкам — снизу или сверху пришли запутавшие ее звуки?

Марья Павловна взмолилась о приходе к ней знакомой, у которой была отдельная квартира. Небеса сжалились и знакомая навестила.

Марья Павловна плакалась ей: «Если мне нельзя будет сбежать отсюда на неделю, я сойду с ума».

Оказалось, что можно пожить у знакомой. Так Марья Павловна выиграла неделю отсрочки от грозного несчастья — помешательства.

* * *

Пастор сказал в Италии: «Ты в школе, Марья, Бог даровал тебе сверхчувствительность. Весь мир с тобой коммуникирует. Бог учит тебя. Чему он тебя учит?»

И еще пастор сказал ей: «Ты хочешь умереть, Марья? Ты просто хочешь домой к Богу. Мы все хотим домой, Марья. Учись. Теперь у тебя миллион возможностей».

* * *

Летом, на студенческие каникулы, безденежная Марья Павловна работала в тайге в геологических партиях. Марья Павловна выучилась охотиться на рябчиков, любя дикость этой жизни, ее вольницу.

По окончании работ, два дня ехали на лошадях и выехали из тайги.

И напились в деревянной гостинице у причалов пароходов на Красноярск.

Марье Павловне за два месяца в тайге давно хотелось выпить. Работягам хотелось выпить давно и сильно. Расслабиться мечталось Марье Павловне, убрать свой вечный контроль, как будто всегда и кто-то на тебя посягает.

Напились. Была драка. Марья Павловна взяла ружье и сказала пристававшему к ней рабочему Мишке: застрелю. Толик выпихнул Марью Павловну в коридор и дрался с разъяренным Мишкой. Работяга Толик дрался «за Марью Павловну», Мишка дрался «против». Стоя в коридоре, Марья Павловна начала трезветь от страха: могла убить.

Ночевала Марья Павловна в комнате у Толика с его невестой Наташкой. Наутро Толик сказал: «Тебе нельзя пить, Марья. Я кое-что заметил. Ох, нельзя тебе пить, Марья. Сопьешься. Опасно ты пьешь, я вижу. Обидят тебя. Тебе повезло, что я вчера рядом был. Я восемь лет в тюрьме провел за наркотики, мак разводил, и пил. Я знаю. Опасные у тебя симптомы. Я вышел из тюрьмы и сразу в экспедицию. Милиция мне так сказала: поезжай, Толик, в тайгу, охладись сначала. Ты хороший человек, Марья. Я рад был за тебя вчера драться, но я тебе скажу — не пей, будь осторожна. Не с твоим характером. Широкий ты человек, страстный».

Марья Павловна ходила с подбитым глазом.

Одиннадцать лет спустя, в Риме, Марья Павловна сказала полицейскому: застрелю. И не было рядом Толика защитить Марью Павловну.

* * *

Марья Павловна была человеком врожденного нетерпения о жизни. Так случилось, что Марья Павловна сделала предложение первому своему мужу, чтобы избавиться от родительского терроризма, а за красавцем-вторым ухаживала потому, что твердо решила иметь от него ребенка. И с обоими очень быстро разошлась, потому что не признавала над собой никакого контроля, кроме высшего. Но насмешки соседей и реплики родителей о том, что никто не смог бы надолго ужиться с ней, Марьей Павловной, гвоздями ковыряли самолюбие Марьи Павловны.

* * *

Марья Павловна была разочарована своими двумя замужествами, и потому, когда бы ее ни расспрашивали, создавала легенды мужей. Свой первый брак Марья Павловна обозначила студенческой глупостью и стыдилась рассказывать, что, в силу своей полной некомпетентности в сексе, заработала в первом браке отвращение к сексу с мужчиной на долгие годы.

Второй брак был страстью Марьи Павловны, созревшей для физических страстей. Все происходившее казалось Марье Павловне нереальным, принадлежностью сказки. Тем, что может случиться только во сне и немедленно исчезнет по пробуждении. Супруг Марьи Павловны был наделен красотой и сводил с ума женщин, в том числе и Марью Павловну. Она ревновала и мучилась, и молчала из страха потерять и от неумения устраивать сцены. Марья Павловна понимала, что теряет из одного только страха потерять. И не сомневалась, что так и случится. Ждала конца, приговорив саму себя. И чтобы не пришлось пройти через унижение быть брошенной, выставила возлюбленного, собственными руками упаковав чемодан. На самом деле муж Марьи Павловны больше проводил время за карточным столом, и об этом его пристрастии ничего не знала Марья Павловна. Когда объявилась женщина с более крепкими нервами, Марья Павловна приняла это как должное и сдалась, ожидая ребенка, как существо, материализовавшееся из грустной сказки.

* * *

Марья Павловна навсегда запомнила день принятого решения — иметь дочь. Решение, продиктованное одиночеством, страстью к потерянному мужу и страхом всю жизнь оставаться с самой собой в компании.

Марья Павловна шла по одному из своих любимых огромных парков в тоскливой панике от необходимости принять это решение. Марья Павловна делать решения ненавидела. Более свойственным для нее было впрыгнуть во что-нибудь на эмоции. Марья Павловна больше не открыла дверь для мужа глубокой ночью и теперь мучилась тоской