Фантом Я - Ольга Устинова

Пастор сказал: «Вы, Марья, принадлежите к избранному народу. Тот, кто избран, с того больше спросится».

Марья Павловна, не принадлежавшая к избранному народу, настаивала на мнении, что избранность кажется ей большим несчастьем.

Пастор сказал:

«Ваше высокомерие, Марья, вызывает у меня сочувствие. Я буду за вас молиться и плакать». И глаза его, за невыносимо сильными линзами, покраснели и повлажнели. «Я прошу вас, молитесь тоже».

* * *

Марья Павловна вдруг обзавелась знакомыми: родившейся в этом маленьком городке итальянкой Лилианой и ее мужем немцем Гансом.

Марья Павловна прилепилась к Гансу и Лилиане, как когда-то прилепилась к Галке, прилепилась к Лене Копылиной. Марья Павловна, которую Ганс и Лилиана везде и всюду водили и возили за собой, куда бы сами ни шли и ни ехали — на своей машине или на своем катере — стала тенью Ганса и Лилианы, также как была когда-то тенью Галки, или пыталась сделаться тенью Лены Копылиной, тенью, которая считает, однако, обладателя этой тени своей собственностью. Такова, надо полагать, психология некоторых теней.

Ганс и Лилиана стали спасителями Марьи Павловны в городке.

Когда, во время курортного сезона, подскочили цены на квартиры, Марье Павловне отказала хозяйка в ее последней квартире, и Марье Павловне оставалось только вынести вещи на улицу и стать побирушкой. Тогда подъехали к ее дому на своем шикарном БМВ Ганс и Лилиана и сделали Марье Павловне обсужденное ими между собой великодушное предложение — жить с Катюшей у них.

Марья Павловна поселилась в особняке, как она называла жилище Лилианы и Ганса, в их палаццо, ибо Марье Павловне квартира, занимавшая половину шестого этажа, окруженная с трех сторон верандами с видом на море, казалась дворцом.

Марья Павловна и Катюша пробыли в ней четыре месяца тяжелого по ценам курортного сезона.

Марья Павловна чувствовала себя во дворце и вела себя как во дворце. С утра, когда Ганс и Лилиана уезжали на пленочный завод, где Ганс был главным менеджером, а Лилиана хозяйкой ответственного офиса, она располагалась на мягком полукруглом диване в душистой, выстиланной коврами гостиной, угощая себя диковинками из бара Ганса. Марья Павловна наслаждалась, ощущая себя королевой в сказочном царстве, и уменьшала количество содержимого в любимых хозяйских бутылках. Ганс замечал пропажу, но ничего не говорил.

Затем Марья Павловна отправлялась на пляж с Катюшей, где отбывала при Катюше, как часовой, каждый день по три часа, в любую погоду, считая, что это лучшее лечение для катюшиных легких. И Катюша не болела.

Марья Павловна не могла купить вина в возмещение убытков в баре, это было слишком дорого.

С пляжа Марья Павловна и Катюша неминуемо приносили песок, сколько ни старались отряхивать ноги у входа. Хруст песка на сияющем каменном полу, под паркет, раздражал аккуратиста немца Ганса.

Марья Павловна принимала душ после пляжа, для этого включая бойлер. Электричество в Италии стоило дорого. Марья Павловна считала Ганса и Лилиану богатыми людьми и наивно полагала, что коли ее приютили, значит не в тягость. Но Ганс был очень бережлив и считал каждую копейку.

Катюша резала бумажки на ковре в их с Марье Павловной комнате и не убирала по малолетству. Уборщица жаловалась Лилиане. За четыре месяца создалось напряжение, и Ганс взорвался.

* * *

Марья Павловна, всегда принимавшая решения в пользу вечности, после этого горячего разговора с Гансом, где Марья Павловна в каждом слове была права и обижена, права, потому что на все у Марьи Павловны были свои потаенные причины, о которых Марья Павловна никогда рта не открывала, обижена, потому что хоть и не разговаривала о причинах, считала само собой разумеющимся, что все это потаенное умным, избранным ею людям, понятно, а если непонятно, то она, Марья Павловна, сделала ошибку, избрав их, и теперь эта ошибка подлежит немедленному исправлению в виде разрыва раз и навсегда.

Как много раз в своей жизни Марья Павловна решала с этими людьми покончить. И покончить, чтобы никогда не забыть обиды.

* * *

Но что же делать? Как покинуть Ганса и Лилиану, которым она, Марья Павловна, и это было для нее, Марьи Павловны, очевидно, стала в тягость.

Марья Павловна жила в городке у моря уже около шести месяцев и все еще никого почти не знала, ни с кем, кроме Ганса и Лилианы, не общалась. И это было вполне в характере Марьи Павловны. Во-первых, от застенчивости, во-вторых, потому что Марья Павловна мало кого вокруг себя замечала. В-третьих, всегда вопрос: а как подойти, а в какой форме спросить, а вдруг пошлют подальше. Вот это «пошлют подальше» еще больше пугало и к тому же уязвляло гордость Марьи Павловны. И Марья Павловна ни к кому у фонтана — всегдашнем месте сборища эмигрантов — не подходила. И вообще старалась туда не ходить, ибо всегда питала скуку к на нее не похожим и робость и панику перед на нее не похожими.

При такой жизни в изоляции в кругу народа найти квартиру казалось Марье Павловне немыслимым.

Ганс и Лилиана, однако, все чаще задавали этот вопрос Марье Павловне, и Марья Павловна чувствовала как подступает к горлу обычный страх и ненависть.

* * *

Пастор сказал:

— Тебе надо молиться и медитировать.

Марья Павловна сказала:

— Я не умею медитировать.

Пастор сказал:

— Мы всю жизнь молимся и всю жизнь медитируем, Марья. Твоя голова без конца работает с мыслью — Как? Что? Почему? — и это медитация. И человек как ты, Марья, занят этой работой с детства. И это — путь к Богу, Марья. Долгий, как жизнь. Беспроигрышный, как жизнь, если ты — на пути к Богу.

Марья Павловна сказала:

— Я не медитирую. Я без конца ссорюсь с Богом, и он задолжал мне парочку ответов. А жизнь — это только путь к смерти.

Пастор сказал:

— Физической. Что касается ответов — ты их не слушаешь. Ты швыряешь вопросами, чтобы судить, а не для того, чтобы ждать и слушать.

Марья Павловна упрямилась:

— Я швыряюсь вопросами, чтобы расти, пастор, — объявила она. — Моя оппозиция — мой рост. Я хочу выйти из страдания, пастор Мэт.

— Марья, мы все в школе, — сказал пастор. — Мы все растем через боль. В этой школе нет дипломов.

* * *

Обычно, если все было благополучно, эмигранты не задерживались в городке больше трех месяцев, после чего получали визы и уезжали в Штаты.

Марья Павловна