Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский

– А чем делопроизводитель занимается?

– Ерунда, это ты сможешь. Приём и оформление документации, выдача расписок и всё в таком же духе. Главное, внимательность и аккуратность. Зарекомендуешь себя – и выше попрёшь… Я поговорю с кем надо, потом тебе скажу.

Виток, получив расчёт у Качаева, купил в хозмаге стекло и, дожидаясь известия от Сумина, по одной притаскивал домой оконные рамы и резал листы по размерам. Опыта в этом деле у него не было, поэтому отламывалось иногда не по резу, приходилось плоскогубцами доламывать. Получались зазубрины, стекло не ложилось в раму, снова надо было вынимать лист и обкусывать его. Два листа по углам треснули, делать нечего – вставил такие, с трещинами. Когда все рамы были застеклены, Даша подсказала, что, прежде чем закрыть ими окна, нужно бы покрасить, чтобы влагой не испортило. Красить в комнате было нельзя, задохнулись бы, поэтому Виток решил оставить рамы в коридоре до весны. Больше зимой по строительству делать было нечего. Виток помогал Даше по дому, играл с сыном, проверял Маришкины уроки, а иногда вслух рассуждал, что работа в налоговой будет давать надёжный и постоянный заработок, потому что она не зависит ни от капризов природы, как на россыпи, ни от настроения олигархов – контора государственная, а налоги платят все. Деньги пусть будут сначала и небольшие, но уж вряд ли меньше, чем платил ему Качаев, а потом он освоится и станет получать прилично.

Недели через две, устав от нетерпеливого ожидания, Виток нашёл Жору:

– Как мои дела?

– Да вот начальница отдела в командировку уехала. Вернётся – тогда поговорю.

Чтобы не сидеть без работы, Виток опять калымил в посёлке, иногда кооперируясь с Петром, который занимался тем же – «для профилактики дистрофии», как он говорил. Случалось это не каждый день, и Виток досадовал, почему же нет сигнала от Жоры. Снова не вытерпел и пошёл в налоговую. Жора, сделав скучное лицо, сказал, что это быстро не делается, сейчас они ждут проверку из города, потом у них будет аттестация… «а в общем, зачем тебе налоговая, без специального образования трудно будет, ты же полевик, а тут соскучишься целыми днями бумажки перебирать, я-то уже привык, хотя тоже иногда хочется всё бросить да в тайгу податься, как бывало, но назад дороги нет…». Виток всё понял и ушёл, не дослушав. «Ещё одного хорошего парня не стало», – подумал он. Что за власть имеют над человеком эти хрустящие бумажки – вот и взлетит-то невысоко, как петух на плетень, а начинает думать, что те, кто остался ходить по земле, ему не компания. Пообещал сгоряча, а потом одумался. Или намекнули ему, что негоже кого попало в свой круг зазывать.

А ещё две недели на другом он потерял. Однажды пришёл Пётр, осведомлённый, как всегда, и сообщил, что в офисе появился представитель столичной фирмы, нацелившейся перекупить у Мигулина лицензию на Окунайское рудопроявление золота.

– Я же говорил, Мишка торговать ими будет, – сказал Пётр. – Прямо так перепродать лицензию он не может, но наверняка есть всякие обходные пути… Фирме этой ведущий геолог на разведку нужен, а ты на Окунайке работал когда-то, всё там знаешь. Проведёшь разведку, а дойдёт до разработки, может, и за меня слово замолвишь.

– Так ещё неизвестно, договорятся ли, – посомневался Виток.

– Когда договорятся, поздно будет. Мало у нас людей без работы сидят? Гонец этот в гостинице живёт, сходи прямо туда.

Виток послушался и вечером сходил. Представитель, высокий красавец лет тридцати пяти, лежал на кровати и смотрел в телеящик. На столе рядом с развёрнутой шоколадкой стояла плоская бутылочка с коньяком. Красавец налил Витку выпить за знакомство, предложил рассказать, где да кем Виток работал, а в конце разговора попросил принести трудовую книжку.

– Я вам верю, но хотелось бы взглянуть своими глазами. Фирма у нас серьёзная, зарплаты высокие, поэтому кадры мы подбираем внимательно. Через неделю заберёте.

– Что так долго?

– Ну, видите ли, Виктор Пантелеевич, мне надо связаться со своим руководством, обсудить, посоветоваться. Сразу сделать этого не смогу – сижу, изучаю ваш Окунайский объект. Вы правильно сделали, что пришли заранее. Если мы договоримся с Михаилом Алексеевичем, я уже буду о вас многое знать, решить будет проще.

Может быть, первый раз Витка со всем уважением, а не из одолжения называли по имени-отчеству, поэтому он тут же сбегал домой и принёс трудовую. Эдуард Германович снова налил по чуть-чуть («Не пьянки ради, а токмо сугреву для»), и Виток ушёл, проникшись уверенной надеждой.

Опять потянулись скучные дни ожидания. Виток явился в гостиницу через неделю, как и было сказано, но услышал просьбу заглянуть ещё дней через пять. Он уже начал беспокоиться за свою трудовую – отдал просто так, без расписки, – но по истечении пяти дней получил её обратно в целости. Эдуард Германович собирал чемодан и сообщил, что завтра улетает.

– Я вас огорчу, но мы не договорились. Ваш Михаил Алексеевич просит неадекватную сумму. Будем искать другое вложение средств. А так вы бы нам подошли как специалист. Жаль.

«Конечно, – подумал Виток, – разве Мишка уступит, не выкрутив покупателям руки. Но если он будет так упорствовать, может и вообще в девках остаться… Да что теперь об этом. Надо работу искать. С этим Жорой да с Окунайкой только время потерял».

Он долго не мог заснуть ночью, прикидывая, куда ещё можно устроиться. Так ничего и не надумав, стал задрёмывать. Хлопнула входная дверь, и в коридоре послышалось пьяное ворчание – Одесса вечером под выходные ушёл «на манёвры» и вот вернулся. Потом раздались грохот и звон стекла. Виток выскочил в коридор. Одесса стоял на четвереньках, пытаясь подняться, штаны были располосованы осколками, из порезанных ног текла кровь. Одна стопка рам по-доминошному лежала на боку, зияя угловатыми пустотами.

– О, Виток! – забормотал Одесса. – Дай-ка руку. От падла, загремел я, видишь… как хрен под Полтавой.

– Ты как это изловчился? – спросил Виток, помогая ему встать. На шум выбежала Даша в халатике, ахнула и метнулась обратно в комнату.

– Споткнулся… схватился, а они упали… Прям на меня. И я тоже упал. Кое-как выбрался.

Одесса, нагнувшись, водил ладонью по волосатым ногам, пытаясь стереть кровь. Выскочила Даша с бинтом и ватой, засучила ему гачи, стала перевязывать. Виток вынес табуретку. Одесса сел, бормоча:

– Не нарочно я, Виток, прости подлеца. Куплю я тебе стекло, сам и вставлю… Х-хозяйка у тебя классная… От спас-сибо, Дашенька, соседушка… Простите вы меня. Загулял я маленько…

– Считается, что мужчина должен быть до синевы выбрит и