Твой рай - Джехи Лим

– Разве корейская община на Гавайях не управляется Европейско-американским комитетом в Вашингтоне, а не Временным правительством в Шанхае? Говорят, что это еще и опасно, так что не думаю, что тебе стоит ехать…

После того как Чансок отбыл, Тэхо сблизился с Сангхаком, чтобы не оставлять того наедине с собой. И теперь ему даже не хотелось представлять, как тот покидает остров. Однако смелости поехать вместе с другом Тэхо не хватало.

– Мне хочется попасть в Корею и встретиться со своим сыном.

Сангхак раскрыл свои истинные мотивы. В последнее время, когда пил, он часто говорил о своем сыне. Он уже давно потерял надежду увидеть его, даже если бы тайно пробрался в Корею. Тем не менее Сангхаку хотелось еще хоть раз очутиться в Корее, прежде чем он умрет. Так ему было бы спокойнее от осознания, что он сделал все, что было в его силах. Два месяца назад Сангхак отправил письмо брату, но ответа не получил. Он решил покончить с письмами.

– Тебе стоит присмотреть за делом Чансока. Как женщина справится с такой большой гостиницей в одиночку…

Сангхак беспокоился обо всем и обо всех. О Чансоке на Молокаи, о Наен и ее маленьком ребенке, о Канхи, которая ведет себя так, словно потеряла смысл жизни. Все эти люди не были ему чужими. и каждый, казалось, с опустошением наблюдает за последствиями своих неверных решений. Сангхак чувствовал, что должен освободиться от забот обо всем этом и позаботиться о наследии Чансока.

– Я был там недавно. Вид у нее ужасный. К счастью, постояльцев достаточно. На деле я слышал, что несколько человек, до которых дошли слухи, выражали интерес к покупке гостиницы.

– Да, гостиница – бизнес неспокойный… А как девочка?

– Девочка в порядке, но они сильно настрадались от прихожан церкви и корейцев на Хило.

– Настрадались?

– Все обращаются с ними так, будто они заразные. Вот она – людская доброта! Наен рыдала, рассказывая мне об этом.

Сангхак подумал о плачущей Наен. Эта женщина расплакалась, когда увидела его в иммиграционном центре и сказала, что хочет вернуться обратно на родину. У него были к ней противоречивые чувства. Хотя Наен и причиняла боль другим, она никогда не казалась человеком, который позволит кому-то ответить тем же. Как такая женщина может страдать и плакать? Сангхаку было нелегко представить ее такой.

– Нелегко ей придется с поиском нового мужа, – произнес Сангхак с горькой улыбкой.

– Так и есть. Но неужели Чансоку действительно придется оставаться на этом острове до конца своей жизни?

– Эту болезнь, насколько мне известно, невозможно полностью вылечить. Поэтому, скорее всего, так и произойдет.

На лице Тэхо отпечаталось унылое выражение, как будто его последняя надежда угасла за секунду. Похоже, он не подумал, что ответ на его вопрос так очевиден. Чансоку грозит смерть на Молокаи. Он проведет оставшиеся дни в одиночестве, а потом умрет и будет всеми забыт. Когда его мысли дошли до этой точки, Тэхо энергично затряс головой. Смерть Чансока. Это невообразимо.

– Ах, хен, а помнишь жену Пхена? В прошлом Хон совершил с ней что-то ужасное… – Тэхо внезапно пришла в голову та история.

– Жену покойного господина Пхена, Сунре? – Этого имени Сангхак давно не слышал, поэтому прищурился и порылся в своих воспоминаниях. – Я слышал, что она живет на этом острове. Так говорят.

– Значит, она жива…

Трудно было судить, повезло ли ей или не повезло остаться в живых, но новости все равно были хорошие. Сангхак вспомнил образ мертвого Пхена и его жены. Он надеялся, что Чансок будет продолжать жить так же мужественно, как и Сунре.

* * *

После позднего ужина мы впервые за долгое время сидели с Сангхаком друг напротив друга. Он хотел сказать мне что-то, но все не решался. Было видно, что ему крайне тяжело. Еще до того, как я услышала слова мужа, сердце у меня уже ушло в пятки. Я чувствовала, что ничего приятного меня не ждет. О приятном я знала мало, но предчувствия в отношении плохого всегда странным образом сбывались.

С того дня, как Чансок уехал на Молокаи, я пребывала в сильном замешательстве. Мои чувства к нему ярко вспыхнули. Только тогда я осознала, насколько он дорог мне. Когда я, наконец, приняла эту правду, на душе сделалось очень тяжело – каждый миг жизни стал причинять боль. «Почему я не слушала свое сердце? Где мои чувства прятались все это время, чтобы теперь вот так выскочить? Были ли мои чувства к нему настолько слабы вначале, когда я пошла на обмен женихами с Наен?»

Сангхак заговорил:

– У меня есть сын в Корее. Я не собирался это скрывать. Мне просто сложно было сказать об этом, потому что подходящее время для разговора было упущено.

Сангхак говорил на одном дыхании. Я не особенно удивилась, услышав его тяжелое признание. Скорее мне было жаль, что я не чувствую ни разочарования, ни печали.

– Я подумываю об отъезде в Шанхай.

– В Шанхай? – Я почувствовала, что мой вопрос звучит так, словно я интересуюсь, далеко ли от нашего острова находится этот город со странным названием. – И надолго ты туда собираешься?

– Пока сам не знаю. Я также планирую использовать эту возможность, чтобы увидеться с сыном в Корее. Туда нелегко попасть сейчас, поэтому это займет какое-то время.

Возможно, он и не собирается вообще возвращаться на Пхова. Похоже, с моей стороны было бессмысленно и удерживать его, и отпускать. Возможно, он готовился к полному расставанию. Так мне показалось.

– Как зовут твоего сына?

– Сеук. Бедный ребенок, он даже не запомнил лица матери.

– Искренне надеюсь, что вы с ним увидитесь.

– Мой старший брат ни за что не покинет Корею. Не тот он человек, чтобы уйти с земли, в которой лежат его предки. Я планирую просто проведать их и уехать оттуда.

Сангхак очень переживал, что не сможет связаться со своим братом. Поскольку миссионерам стало труднее выезжать из страны, другого решения не было. В такой ситуации поездка в Шанхай была случаем на миллион, и им следовало воспользоваться.

– Если твой сын пошел в отца, он будет высоким и брови у него будут густые.

Взглянув на сидевшего напротив мужа, я представила себе Сеука.

– У меня разве густые брови? – спросил Сангхак, неловко притрагиваясь к ним.

Мне показалось, что мы с ним чуть ли не впервые болтаем по-дружески. Если вдуматься, мы жили вместе, делясь друг с другом только самой необходимой информацией. Сангхак не умел выражать эмоции,