Тише - Кейт Максвелл

– Я часто прихожу сюда с Беа, – продолжала Мира. – Здесь обалденные капкейки – конечно, не такие, как в Нью-Йорке, но точно не хуже.

Было здорово повидаться с Мирой. И в то же время грустно от мысли, что мы находимся так близко к тому месту, где наша дружба достигла апогея, а чувствуем себя почти чужими. В тот день я так и не услышала ее роскошный смех, слишком громкий для столь хрупкого тела. Жаль, что она не привела Беа – мы могли бы вместе прогуляться по парку, взявшись за руки. Я чувствовала внизу живота вызванное лекарствами набухание и надеялась, что рано или поздно оно нас вновь объединит.

Мы съели по пирожному и выпили по чашке «Эрл Грея», а затем Мира повела меня к расположенному через дорогу старому рынку, приютившему под своей крышей целый рой небольших ресторанчиков. Она гордилась обновленным Лондоном. И старалась показать его мне во всей красе, чтобы я не сомневалась в правильности выбора.

Никто не спрашивает вас, почему вы переезжаете в Нью-Йорк. Однако всем очень интересно, почему вы решили вернуться. «Мне все там стало казаться каким-то ненастоящим», – такую версию я выдала Мире. Мы дошли до метро и проехали вместе две остановки – потом ей нужно было пересесть на надземную линию, которая домчала бы ее до уютного таунхауса с садом и прудом где-то у черта на куличках, вдали от шумного города.

– Рада, что ты вернулась, – сказала она, выходя из вагона. – Мне тебя не хватало!

Я понимала, что она имеет в виду прежнюю, а не нью-йоркскую меня; и, когда двери закрылись, пожалела, что не рассказала ей об ЭКО. Мне было стыдно признаваться, что я делаю это одна; я боялась, что она не поймет. «Ничего, когда-нибудь мы снова будем на одной волне, – сказала я себе, махая на прощание. – И это главное».

Поначалу я не хотела рассказывать Оливии о своем втором раунде, однако, пропустив несколько ее звонков, все же взяла трубку. Постоянно держать в себе эмоции по поводу хода лечения было слишком энергозатратно, а после того, как лекарства перепахали мою репродуктивную и психическую системы, стало и вовсе невозможным. После тридцати минут разговора с Оливией, полного слез и жалобных «а что, если», я смогла задвинуть эту больную тему в дальний ящик и вернуться к реальной жизни.

В тот раз (для меня это был второй протокол, для нее – четвертый), она опережала меня на три дня: ей планировали подсадить сразу две бластоцисты – они часто удваиваются у женщин старше сорока.

Вечером накануне ее переноса мой телефон завибрировал, и на экране высветился номер @prgal777. Проигнорировать звонок было бы жестоко, поэтому я ответила.

– Ты как? – спросила я.

– Трясусь. Вся на нервах. Знаешь, Стиви, с меня, пожалуй, хватит. Я не смогу пройти через это еще раз.

– Что за мрачные мысли? Выброси их из головы! Лучше думай о том, что завтра из яйца вылупится цыпленок.

– Нет у меня никакого позитивного настроя насчет завтра.

– Да брось, Оливия! Бластоцистам плевать на твой настрой. Ты полностью здорова. Твоя матка идеально подготовлена к имплантации. У тебя есть все шансы, что именно этот эмбрион – или эмбрионы – приживется.

– Спасибо, Стиви! Если бы не ты, не знаю, как бы я справлялась эти два месяца.

– Только подумай! Возможно, уже через год мы будем качать на коленях своих малышей!

Будем ли? Буду ли я? В тот раз все получилось – у нас обеих. Голубые плюсы в окошках тестов, положительные анализы на ХГЧ и УЗИ в шесть недель. Путешествие к материнству, как я незаметно для себя самой стала называть этот новый жизненный этап (нью-йоркские привычки въедаются намертво), – началось.

Тридцать два

– Вы с Сэмом встречаетесь в воскресенье после обеда? – спросила Дженна. Мы ели бургеры в офисе, а потом я планировала поехать на метро в Бруклин. – Свидание в дневное время? Офигеть! Это так… интимно.

– Скорее, необычно, – сказала я. – Он и сам необычный. Я удивилась такому приглашению.

– Может, Сэм выбрал это место, потому что живет в Бруклине? – предположила Дженна.

– Или потому, что втрескался в нее по уши, – парировал Нейтан.

– Ну а он тебе нравится, Стиви?

– Пока не знаю, – сказала я.

Нейтан хотел увязаться за мной.

– Думаю, мне пора расширить свое портфолио, – заявил он.

– Когда ты в последний раз притаскивал друга на второе свидание – да и на любое свидание вообще?

– Возможно, нам обоим стоило бы ввести такую практику в обиход.

В конце концов я от него отделалась и, спустившись в метро, переправилась на противоположный берег Ист-Ривер. Сэм ждал меня по ту сторону турникета, и, смахивая вправо приложение MetroCard, я с удивлением заметила, что у меня дрожат руки. Мы шли от станции мимо хлипких двухэтажных домиков из красного и бежевого кирпича, похожих на декорации к фильму, – с пластиковыми трехколесными велосипедами в палисадниках и развевающимися на верандах звездно-полосатыми флагами.

– Мы попали в параллельную реальность? – недоуменно сказала я, и Сэм рассмеялся.

Когда мы наконец добрались до места, ремешки босоножек успели натереть мне щиколотки, а мокрое от пота платье липло к животу. Я обвела взглядом толпу.

– Ты как, жива? – спросил Сэм, а когда я кивнула, посмотрел на мои босоножки. – Почему бы тебе их не снять? – предложил он, и я так и сделала. Он раскрыл свой рюкзак, и я сунула их внутрь.

Похоже, Сэм знал всех: диджея, девушку, разливавшую сангрию по пластиковым стаканчикам, парня, подававшего такос; большинство собравшихся покачивались под музыку на лужайке.

– Они все мои кореша, – пожал он плечами, когда я высказала свое наблюдение. – Не волнуйся, Лекса здесь нет. Такие тусовки не совсем в его вкусе.

Я почувствовала, что краснею, и отвернулась, чтобы Сэм не заметил. Мое внимание привлекла женщина на коврике для пикника у самого канала: она сидела, скрестив ноги по-турецки, и кормила грудью младенца, поглаживая его по голове.

– Это Стиви, моя подруга, – то и дело представлял меня Сэм.

В Нью-Йорке так было принято: случайно наткнувшись во время свидания на приятелей, парень непременно представлял свою спутницу «подругой», даже если они встречались уже несколько месяцев. Но сейчас в этом слове мне слышалось не пренебрежение, а комплимент. Рассказывая об очередном товарище, с которым он только что меня познакомил или которому помахал в очереди за сангрией, Сэм не скупился на похвалы.

– Обожаю этого парня, – говорил он. – Шон – милейший человек.

Мне вдруг стало интересно, что он