Поколение - Николай Владимирович Курочкин

Ослабевшее солнце, пробившись сквозь воздушную вату, пропитанную земной копотью, робко осветило аллею и все вокруг — и деревья, и кустарник, и люди — стало отчетливее и живее.

— Вам пора, — сказала миссис Хейзлвуд. — Очень рада была познакомиться с вами, Пол. Извините, что я сошла с ума… — И она быстро зашагала от них по направлению к ближнему коттеджу с ажурными переплетениями на окнах. Походка у нее была семенящей, какая бывает у женщин в длинных узких юбках. Или у людей, которые точно оправдываются за свое существование.

Белов достал сигареты и сел на скамью. У него было такое чувство, будто на его глазах обидели ребенка, а он сделал вид, что ничего не заметил.

— Пойдем, — Бэт взяла его за руку, — покуришь по дороге.

У входа к ним подошел человек в лисьей шапке и спросил, как дела у президента?

— Все хорошо, — сказал Белов. — Лучше некуда.

Дома, в своей комнате, Бэт вдруг напилась. Он не мешал ей.

— Что ты так смотришь на меня? Я Бэт Хейзлвуд, дочь сумасшедшей, — она попыталась встать, — нет, не так… Я Бэт Хейзлвуд, сумасшедшая дочь. Я тебе скажу один маленький секрет. Он тебе очень понравится. Пол, ты скотина, которая не хочет раздеть женщину. Ты не знаешь, какое удовольствие получает женщина, когда ее раздевает мужчина, потому что ты не мужчина, а скотина, которая не хочет раздеть женщину. Пол, я люблю тебя. Почему ты молчишь? Подойди ко мне… Нет, я сама. — Она с трудом поднялась и шлепнулась к нему на колени. — Пол, — зашептала она, — приятная новость, один маленький секрет… — Она огляделась, точно подозревая, что в комнате есть еще кто-то, и прижалась губами к его уху, как бы желая вложить в него каждое свое слово. — Пол, я тоже буду такая, как она… Через двадцать лет… Это наследственное, как шкатулка с драгоценностями. Пол, я богатая невеста, у меня есть шкатулка с драгоценностями… Мне ее дала мама, а ей — ее мама. Такой богатой жены ты больше никогда не найдешь. Пол, это прекрасно — жена, которая знает, что спятит, и знает когда. Почему ты молчишь? — Она ткнула его в грудь и сделала недовольное лицо.

— Я слушаю тебя, — сказал он. — Ты очень складно говоришь. Теперь ложись, а я тебе песенку спою. — И он перенес ее на кровать.

— Только русскую.

— Ладно, — согласился он, — русскую так русскую… — и запел.

Бэт прикрыла глаза и старалась раскачивать головой в такт унылой мелодии, которая, судя по всему, пришлась ей по вкусу.

— Пол, а что чувствуют сумасшедшие? Может быть, им не так уж и плохо?

— Им прекрасно. — Он взъерошил ей волосы. — Через двадцать лет узнаешь. А я, наверное, еще раньше, если не сбегу от тебя.

Она взяла его руку и легла на нее щекой.

— Тебя никто не будет любить, как я. Можешь теперь бежать куда хочешь. Ну, что же ты не бежишь?

12

Утром мистер Хейзлвуд сказал, что сегодня у них будут гости: мистер Степлтон и, возможно, кое-кто еще. Джордж непонятно к чему заметил, что сейчас в гости без кое-кого не ходят, и вообще — складывается такое впечатление, что и приглашают-то в гости главным образом кой-кого. Уходя, он предупредил, чтобы его не ждали: он может задержаться кой у кого. Мистер Хейзлвуд отнесся к этому совершенно равнодушно.

Полдня Бэт готовила какой-то необыкновенный соус, и когда Белов попробовал его, то, сморщившись, спросил, не хочет ли она отравить гостей.

Мистер Хейзлвуд приехал около пяти, принял ванну и попросил Бэт погладить ему рубашку. Когда он вышел в гостиную, Бэт, внимательно оглядев его, сказала, что он похож на жениха. Мистер Хейзлвуд посчитал это за комплимент и поблагодарил дочь словами и улыбкой. Потом он передвигал по столу ножи и вилки, подходил к зеркалу — поправлял галстук и причесывался. Дважды он звонил куда-то, но там не отвечали.

Белов сперва услышал, а спустя пять минут увидел мистера Степлтона. Едва заглох мотор въехавшей во двор машины, как нью-йоркское предместье вздрогнуло от громоподобного голоса гостя, которым он приветствовал своего приятеля.

— Пойдем, — сказала Бэт, — прибыл мистер Хью Степлтон, отец сирот и благодетель обездоленных.

— У него что, сиротский приют? — спросил Белов.

— А черт его знает, что у него. Я так и не поняла, чем он занимается. На всякий случай будь с ним повежливей, — предупредила она.

— Ладно, — кивнул он. — А то уж я собирался вылить ему за воротник твой соус. Тут от одного голоса под стол залезешь. Голос исполина.

Бэт неопределенно хмыкнула.

— Пойдем, — повторила она. — Тебя еще надо представить этому исполину.

Белов вошел в гостиную с высоко поднятой головой — думал там, под потолком, встретиться взглядом с громовержцем, но, кроме зеркальной люстры, ничего не увидел. Мистер Хью Степлтон был невысок, строен и сухощав. Глядя на него, почему-то представлялось, что кто-то за приличные деньги тщательно выстирал его, хорошенько отжал и, добросовестно отутюжив, выпустил на свет божий с пожеланием успеха и процветания.

Женщина, стоявшая рядом с мистером Степлтоном, просто была обязана носить имя мисс Мэгги Райдерс, иначе бы не смотрел на нее так преданно и так ласково хозяин дома. По виду ей было не больше сорока, но, знакомясь с такими женщинами, не мешает накинуть им еще лет семь-восемь — тогда, возможно, и ошибешься всего года на три.

— А вот и наш русский гость, — сказал мистер Хейзлвуд.

— Очень приятно, — прогрохотал мистер Степлтон.

— Какой вы высокий! — отметила мисс Райдерс. — Генри прекрасно рекомендовал вас, но он не сказал, что вы такой высокий.

Мистер Хейзлвуд представил их друг другу.

— Ну и чудненько! — обрадовалась непонятно чему мисс Райдерс — Я еще никогда не имела дел с русскими мужчинами. В этом должно быть что-то необычное…

— Смотря по тому, что вы называете делами, — вставила Бэт. — Сидеть с группой русских за столом переговоров или лежать с одним из них в постели…

— Я думаю, Мэгги подошло бы больше второе, — загремел мистер Степлтон. — После этого они были бы куда сговорчивее. — И он засмеялся на манер Мефистофеля — чертовски здоровым смехом. Белов сообразил, что все это время он и рта не раскрыл.

— Бэт, дай мне, пожалуйста, соль, — попросил он с единственной целью — выяснить, не разучился ли говорить.

— Пол, — мистер Степлтон первым решил использовать внезапную разговорчивость Белова, — вы живете в большом городе?

— Нет. Полмиллиона всего.

— Здесь, наверное, вам неуютно? Я имею в