Гостья - Эмма Клайн

не горел ни на участке, ни вообще нигде, только лучи их фар на подъездной дорожке. Затем проступили смутные очертания дома – черные на фоне черного неба. Когда они подъехали ближе, Алекс увидела, что домов на самом деле два – один маленький, крытый темной дранкой, идеальный параллелепипед, а другой побольше, местами затянутый брезентом, гулко хлопавшим на ветру.

– Сойдет? – спросил Джек, повернувшись к ней.

Она улыбнулась, но не ответила и заметила, как он оживился от того, что она промолчала.

Алекс вышла из машины вслед за ним, но сумку решила оставить внутри, пока не увидит, как все обернется.

По словам Джека, дом принадлежал семье его школьной подруги.

– Они хорошие, – сказал он. – Вся семья.

Она поняла, что они дружили, что эта семья была добра к Джеку. Однако Джек говорил только о родителях, о том, какие они замечательные. О самой подружке он не рассказывал ничего конкретного. Не странно ли это? Ее родители брали Джека с собой в семейные поездки. Разговаривали с его отцом, когда у Джека особенно портились с ним отношения. По словам Джека, они за него заступались.

– А где они сейчас?

– Обычно они проводят здесь все лето, но в этом году решили заняться ремонтом дома. – Он указал на брезент: – Видишь всю эту хрень?

– Значит, утром сюда придут люди? Строители?

– Не, – ответил он, – дом вроде как исторический, поэтому городские власти заставили их остановить работы. Они судятся или что-то в этом роде. Папа говорит, покупать старые дома – безумие. От них одни проблемы. А это домик у бассейна. – Он указал на здание поменьше.

– Почему им не пожить там?

Джек пожал плечами. Возможно, летний отпуск был для хозяев столь ценным, что не подразумевал никаких помех и стеснений.

Они дважды обошли маленький домик, Джек впереди, Алекс на шаг позади. Все двери были заперты. Джек безуспешно подергал стеклянную раздвижную дверь.

Он выглядел растерянным.

– Черт. – Он пнул землю. – Бля. – Он сел по-турецки на подъездную дорожку. – Прости.

Алекс снова обошла домик, проверяя, нет ли открытых окон. Ничего.

Джек сидел на дорожке в этих своих нелепых шлепанцах из овчины. Он обхватил голову ладонями, капюшон поднят.

– Может, они где-то держат ключ?

– Не знаю. Когда я здесь бывал, дверь всегда была открыта.

Алекс подняла несколько камней у порога. Затем подошла к задней двери. Поковыряла землю нескольких кадок с деревцами и нашла связку ключей с красной пластиковой биркой на кольце.

– Черт! – воскликнул Джек, когда Алекс протянула ему ключи. – Как ты догадалась?

– Не знаю, – ответила она. – Люди почти одинаковые, понимаешь? Надо просто подумать, куда бы ты сам спрятал ключ, потому что другие люди, вероятно, выбрали бы такое же место.

Входную дверь слегка заклинило, и Джек навалился на нее всем весом, прежде чем она открылась. Темная гостиная, спертый воздух и задернутые шторы. Джек включил свет, в дверной проем стало видно кухню-столовую. Коридор с покрытой ковролином лестницей, которая, как предположила Алекс, вела в спальни.

Первым делом она заглянула в ванную – никаких лекарств, только нераспечатанная упаковка аспирина и натуральная зубная паста. Алекс выдавила немного на палец и растерла зернистую пасту языком по нёбу. Сидя на унитазе, она проверила свой телефон. Он включился на пару секунд – достаточно, чтобы увидеть обрывок нового сообщения от Дома (хочешь, чтобы я туда приехал), а потом экран зарябил и снова потух.

Она рассмотрела постер на стене – черно-белая фотография гигантской вздымающейся волны.

Джек лежал на диване в гостиной. На нем все еще были шлепанцы, капюшон тоже был поднят.

– Ты в порядке?

– Голова болит. – Он вытащил все из кармана – на кофейном столике лежал телефон, рядом стоял пузырек с таблетками и пакетиком.

– Хочешь воды?

Он не пошевелился.

Пол на кухне был выложен квадратной черно-белой плиткой. В кладовке она обнаружила залежи упаковок с крекерами всевозможных сортов. А также игристый яблочный сидр (безалкогольный), огромную пластиковую банку с миндалем в шоколаде, похожем на воск. Еда для вечеринок. В холодильнике было пусто, если не считать оранжевой коробки с пищевой содой. В морозилке несколько пакетов заиндевелых ананасов, пицца-полуфабрикат и мутная бутылка текилы. Алекс разорвала упаковку крекеров и ела тонкие кружочки, посыпанные черным перцем, пока ее не затошнило от их сухости. Тогда она наполнила стакан водой из-под крана и вернулась в гостиную.

Джек храпел, свернувшись калачиком и втиснувшись между диванными подушками. Она поставила стакан на кофейный столик. Взглянула на пузырек. На таблетки и маленький пакетик от Макса. Рецепт на этикетке был выписан на имя Джека. Название лекарства было ей незнакомо. Она решила, что не станет его гуглить. Наверное, чувствовала, что так лишь подтвердит то, что она совсем не хотела подтверждать.

Алекс обошла остальные комнаты. По ним можно было составить представление о хозяевах. Как эти люди умудряются упорядочивать мусор жизни, придавать ему аккуратность и даже осмысленность? И при этом оставлять комнаты столь безжизненными? Стремление к порядку чувствовалось во всем. Инструкции к электронике лежали в одном ящике, рассортированные и подписанные. Все системы налажены, все работает, все систематизировано.

Какая эта подружка Джека? Алекс представила себе тихую девочку, которая ведет дневник, участвует в турнирах по теннису и усердно готовится к каждому экзамену. Были ли Джек и эта девочка влюблены друг в друга?

В шкафу в прихожей нашлась одежда, но некрасивая – похоже, запасная: свитеры, дождевик, резиновые сапоги, шлепанцы в корзине. Денег не было ни в карманах курток, ни в ящиках. В шкафчике в постирочной – несколько четвертаков и выцветшая двадцатка, которая выглядела так, словно побывала в стирке. Купюра была разорвана почти пополам, Алекс сложила ее и сунула в карман. В окно она увидела, что в машине Джека по-прежнему горит свет. У сияния был странный водянистый оттенок, как будто машина под водой. Она пошла за сумкой. С силой захлопнула дверцы, чтобы свет погас.

Джек по-прежнему спал.

– Спокойной ночи, – сказала Алекс, коснувшись его плеча.

Он перевернулся. Его лицо было мятым от подушек, розовым и влажным.

– Люблю тебя, – машинально пробормотал он, причмокнул и вытянул ноги. На нем все еще были шлепанцы из овчины.

– Хочешь перебраться на кровать?

– Останься со мной, – с закрытыми глазами попросил он и подвинулся, чтобы освободить для нее место.

И хотя Алекс уже присмотрела спальню, чистую комнату с чистым бельем на кровати, она скинула обувь и шорты и легла рядом с ним на диван.

«Хорошо, – подумала она, – хорошо». И постепенно напряжение, которое не покидало ее весь вечер, перешло в ровный гул