Там, где поют киты - Сара Харамильо Клинкерт

— Добрый день, сеньорита, — сказали они почти в унисон. Канделария удивилась не столько единогласию, сколько тому, что оба одновременно назвали ее сеньоритой. — Нам сообщили о гибели человека. Есть тут ответственный взрослый, с которым мы можем поговорить?

— Я.

— Послушайте, сеньорита, мы бы предпочли поговорить с кем-нибудь постарше, — сказали они и хором засмеялись.

— Я тоже.

— Где ваша мать?

— Наверное, блюет или разговаривает с камнями.

— А ваш отец?

— Ищет китов, которые поют по-настоящему. Те, что у нас тут, так и не начали петь.

— А где человек, который вчера звонил сообщить о смерти?

— Сеньор Санторо, наверное, где-то зарылся в землю. Если бы небо было затянуто, я бы сказала, что он окопался и отстреливает тучи, но сегодня не тот случай.

— Мы можем с ним поговорить?

— Если найдете его, то да, но я вас предупреждаю, что любые разговоры надо будет вести через Эдгара.

— Кто такой Эдгар?

— Ворон сеньора Санторо.

— А кто умер?

— Орел.

— Орел? — спросили они хором. — Нам сказали, что мальчик. Послушайте, сеньорита, у нас нет времени на такие шутки, вы что, думаете…

— Дело в том, что мой брат считал себя орлом, — перебила Канделария.

— А-а-а, а можно узнать, что с ним…

— Кажется, я его убила.

Канделария заметила, что полицейские не знают, смеяться им или сердиться, и предположила, что скорее первое — было очень заметно, как они поджимают губы, будто сдерживая улыбку. Она увидела, как они переглядываются, обмениваясь шифрованными сообщениями, понятными только им самим. Ей было прекрасно известно: когда хорошо кого-то знаешь, достаточно одного взгляда, чтобы понять, о чем он думает.

— Послушайте, сеньорита, нам нужно поговорить с этим сеньором Санторо. Разумеется, мы верим вашим словам, вы рассказали все, что от вас требовалось, но дело в том, что по правилам нам полагается побеседовать с тем, кто сообщил о случившемся, — сказали они в один голос. — Кроме того, мы должны осмотреть место происшествия и сделать несколько фотографий, прежде чем увозить тело.

— Пойдемте, мой брат тут, — сказала она и повела их в сторону пруда. — А что касается сеньора Санторо, надо просто покричать ворону. ЭДГАР, ЭДГАР! — крикнула она. — Да где его носит, только что был здесь.

Дон Перпетуо успел снова оттащить простыню и опять приглаживал волосы Тобиасу. Один из полицейских попытался накрыть тело и получил удар клювом. Оба вскрикнули одновременно.

— Извините его, — сказала Канделария, — он в последнее время в расстроенных чувствах. Вам еще повезло: у него такой мощный клюв, что мог бы и палец оторвать, если бы захотел.

Полицейский посмотрел на палец, возможно представляя свою руку без него. Потом спросил:

— А откуда столько крови? Нам сказали, что он утонул.

— До того как утонуть, Тобиас получил удар по голове.

— Это вы его ударили?

— Я его толкнула, а ударил его камень.

— Наверняка вы играли…

— Нет, он меня стукнул в челюсть и потом пытался задушить. Понимаете, ему в последнее время трудно давались простые вещи, например, контролировать свою силу, махать крыльями или отличать сны от реальности. Это все из-за грибов.

— Послушайте, сеньорита, — сказали полицейские, одновременно зевнув, — мы очень заняты, и к тому же скоро обед. У нас нет времени на эти выдумки. Мы требуем присутствия кого-то из взрослых.

Не успели они договорить, как появился Санторо. У него все тело было в земле, а в руках он держал комок черных перьев.

— Они хотят меня отравить! — сказал он таким жалобным голосом, что Канделария с трудом его узнала.

Полицейские засопели, как лошади. Канделария подошла поближе рассмотреть Эдгара: лапы его уже не держали, глаза были закрыты, и время от времени легкая дрожь сотрясала его тело.

— Сделайте что-нибудь! Меня хотят отравить!

— Сеньор, пожалуйста, успокойтесь, это птицу отравили.

— В этом-то и дело.

Канделария не знала, голод ли заставил полицейских действовать с поспешностью. Или же небрежность, типичная для таких колоний, которые наделяют своих представителей незаслуженной властью. Возможно, им все стало ясно после ее свидетельства. Хотя более вероятно, что нет. Если бы она соврала, ее показания бы звучали более правдоподобно. В этот день она усвоила, что в жизни надо учиться врать в меру. Она догадалась, что ее не восприняли всерьез, и это ее задело, но потом она поняла, что и Санторо, строго говоря, восприняли не особенно серьезно. Хорошо хоть матери не пришло в голову появиться. Полицейские действительно сделали пару фотографий. Тобиас, наверное, был единственным покойником, которого фотографировали с попугаем. Птицу никакими силами не удавалось отогнать. Не будь обстоятельства такими трагическими, это было бы даже забавно, подумала Канделария.

— Порядок наших дальнейших действий следующий: мы забираем тело, делаем вскрытие и начинаем расследование, — сказали оба полицейских хором, повторяя давно заученную речь.

— Расследование? — переспросил Санторо.

— Конечно, ведь тут произошла смерть; наша обязанность — найти виновного и, если таковой обнаружится, заставить его заплатить за содеянное.

— Мы говорим о деньгах или о тюрьме? — спросила Канделария, на этот раз откашлявшись.

— Ну, обычно расплачиваются тюрьмой, — сказали они в унисон, переглянувшись, — однако мы открыты предложениям…

— У сеньора Санторо всегда есть в кармане интересные предложения, — заметила Канделария, бросая фразу в воздух в надежде, что кое-кто примет ее к сведению.

— Мы внимательно слушаем, — сказали полицейские, глядя на сеньора Санторо.

Поскольку сеньор Санторо не отреагировал, Канделария подошла, погладила перья умирающего ворона и сказала:

— Эдгар, правда же у сеньора Санторо есть предложение в кармане?

Санторо порылся в испачканных землей брюках и достал один из золотых самородков. У полицейских заблестели глаза. У обоих на лице появилась широкая улыбка из тех, что не умещаются в рот. Один из них взял самородок и взвесил на руке. Потом куснул зубами и постановил:

— Двадцать четыре карата. Неплохо. Единственная проблема, это что нас двое, — сказал он и убрал самородок в карман.

— Эдгар, у сеньора Санторо ведь найдется еще одно предложение?

Санторо вздохнул и снова полез в карман. Второй полицейский выхватил у него самородок, едва увидев, и сказал:

— Похоже, тут мы имеем дело с обычным утоплением. Бедный мальчик, вот почему так важно учиться плавать.

— Да, очень важно, — сказала Канделария.

Они завернули Тобиаса как мумию, отбиваясь от клюва дона Перпетуо, и уложили его без всяких церемоний в кузов своего пикапа.

— Предлагаю кремировать, — сказал один из полицейских, — тогда не придется объяснять кровь.

— Мы пришлем вам прах. Кажется, у вас нет возможности приехать и забрать его. Поскольку жизнь вашего брата окончилась, возможно, вы сейчас захотите сказать ему несколько слов на прощание.

— Я