Говорит Москва - Александр Иванович Кондрашов

позицию Костя и демонстративно отошёл к коляске, как будто чтобы проведать сына. Решил прокачать педиатра для дискуссии. Радиодискуссии. – Не согласен, вы абсолютно не конструктивны, контрпродуктивны.

– Да чего вы боитесь, мы же не на радио, нас же никто сейчас не слушает, – удивился Абрамович.

– Я ничего не боюсь, просто я так считаю, – ответил Костя, крайне удивившись в свою очередь, что педиатр сказал про радио – он слушает Костю? Нет, он бы сказал, и у них дома только радиоточка, где ФМ-диа-пазона нет. – У вас логика человека… человека своего времени, у которого нет ни автомобиля, ни интернета, ни бизнеса своего, логика потомственного бюджетника, подчинённого…

– Отлично помню себя начальником. На персональном автомобиле. Помню, как я стал презирать пешеходов, которые, идиоты, всё лезут под колёса, а также собственных работников, которые только и делают, что льстят, отлынивают, интригуют, подсиживают друг друга. Но в какой-то момент я себе сказал: стоп, Абрамович, не уподобляйся! Так что не надо на меня наговаривать. Я попал в другой социальный слой, но, попав в него, героически оставался человеком, понимал, что надо отделять зёрна от плевел, талантливых поощрять, лодырей наказывать, а бездарных и интриганов выгонять… Впрочем, это длилось недолго – то, что я оставался человеком, меня и погубило. Человек сейчас у нас никому не нужен. Создано государство, которому не нужен свой народ… Я это уже говорил, умоляю, не спорьте со мной, а то я в магазин пойду, не соблазняйте, не доводите…

– Хорошо, не буду, но всё-таки ведь это чёрт знает что! Назад, к Сталину? – сорвался Костя, злясь и чувствуя, что педиатр его в полемике побеждает. – Какое творчество возможно в атмосфере страха? Когда волкодавы, овчарки, бараны и кнуты погонщиков?..

– Напротив, страх стимулирует творчество! Страх суда Господня, мнения людского, государева гнева.

Какое творчество сейчас, когда полная свобода, когда твори что хочешь? Только творчество менеджера по продажам, в результате которого вам всучат то, что вам совсем не нужно. Творчество жулика и вора. Какие великие произведения искусства родились в наше бесстрашное, абсолютно свободное время? Никакие. Даже те мастера, что создавали шедевры в эпоху тоталитаризма, сейчас в растерянности. Соревнуются, кто глубже в задницу заглянет… Только потеряв СССР, мы поняли, какими же мы были идиотами, когда ходили на митинги, верили Горбачёву, потом Ельцину, клюнули на битлов и колбасу с джинсами без очереди. Страх потеряли и вместе с ним ум. Дожили до того, что вожди наши должны ярлык на княжение в Лондоне получать. Первым Горбачёв был. Самое страшное для наших фюреров – гринкарты лишиться, ну как же, когда там всё самое дорогое, дети и деньги… Страх воспитывает волю, волю к жизни, волю к творчеству, к преодолению страха. Вот вы чего боитесь?

– Ничего, – ответил загнанный в угол Костя.

– Неправда, боитесь за здоровье близких, за своё будущее, ведь вы же не жалкий бюджетник?

– Нет, – неохотно, но гордо ответил Костя.

– И, значит, вас в любой момент могут выгнать, лишить работы, и никто за вас не заступится, ни профсоюз, ни народный контроль, ни партком…

– А с какой стати меня выгонять, я на отличном счету, я любимец гендира. С какой? – вспылил Костя, внезапная перемена в отношении к нему Лупанова его в самом деле волновала.

– К начальству подлизываетесь, прогибаетесь, льстите?

– Нет, ничуть. Если только чуть-чуть. Из соображений субординации, политеса…

– Берегитесь, вы – хороший человек. Вас выгонят!

На самом деле свободные люди сейчас никому не нужны, нужен обслуживающий персонал, холуи, челядь;

что-то не так сделаете, свободный вы человек, и вас вышвырнут без всякого сожаления, нет, коллеги даже обрадуются, что выгнали вас, а не их. Кто-то посочувствует, будет позванивать даже, но никто не взбунтуется, если вы не в банде, повязанной кровью и круговой порукой. Очень вы меня расстроили, Костя, но об этом после… Или будем спорить? Бежать за бутылкой или продолжать сагу про мой несчастный частный случай?

– Борис Аркадьевич, вы – коварный шантажист.

Подводя про себя итог этой радиодискуссии, Костя представил, какое может быть голосование радиослушателей. И честно признался себе, что он проиграл бы педиатру с разгромным счётом. Но рейтинг был бы хороший. Или педиатру в качестве оппонента нужен гораздо более квалифицированный демагог, чем Костя? Или не нужен? Неужели стратегическая цель Лупанова – вытащить в эфир именно таких, как Борис с Поты-лихи? В самом деле левый поворот.

– Продолжайте, конечно.

4. Любовь

– Так вот, Валя моя… а я уже кандидат, перспективы радужные. Чувствую, надо жениться. Ну нехорошо я жил, беспорядочно. Так как-то всё, несерьёзно. Я тогда время от времени с хорошими, конечно, женщинами встречался, но… Не мои они были. И мне намекнуло руководство, что пора остепеняться – кандидатская-то степень у меня уже была, они имели в виду другое – жениться и в партию вступать – за моральным обликом подающих надежды тогда следили, включали в общественную жизнь, поддерживали, направляли. Иначе – намекали – не будет мне вечно зелёной улицы в институте, будет, но не такая, а я был очень нетерпелив в работе, повторяю, на всё ради неё готовый, мне нужна была гарантированно вечно зелёная улица… И вот Валя… Валя, которая всё время смотрела на меня восхищённо, помогала в изысканиях, курсовые под моим чутким руководством делала. На шесть лет она моложе, трудолюбивая и очень милая, со спрятанной какой-то своей милотой – не сразу разглядишь, а я разглядел. Первым. А, чёрт его знает, может быть, и руководство тут подсуропило… Вот именно ладная, не громкая, не яркая, но соразмерная вся такая, правильная; понравилась очень в качестве кандидата на вакантную должность жены. И поговорить с ней было о чём, и не только о работе, в общем, полное взаимопонимание – соратница, битлов тоже любила, особенно «Джизус Крайз суперстар». Короче говоря, мечта кандидата в члены КПСС… Слушайте, а где колдунья-то? То всё время пробегала, глаз не оторвать, а сегодня я её не вижу, где она?

– Не знаю, откуда мне знать? Вроде не пробегала… – ответил Костя и вдруг поперхнулся и сильно раскашлялся.

– Да? Жалко, а то очень глаз радовала. Знаете, жалко мне всех этих, которые собачек выгуливают, особенно женщин молодых, лучше бы с колясками ходили, что это вас так разобрало? Не научились вы ещё врать, Костенька…

Наступила странная пауза, педиатр стучал Костю по спине, тот кашлял и наконец махнул рукой, дескать, не надо, дальше сам справлюсь. И педиатр продолжил:

– Да, Валя. Работал с ней, присматривался, решил, что девочка мне эта очень подходит, потом