За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

горничной: «К вам граф Росек, сэр», он подумал: «Какого черта ему нужно?» Более широкая натура Фьорсена, дрейфующая по жизни без руля и ветрил, столкнувшись с натурой более узкой, но хорошо знающей, что ей нужно, мгновенно ощутила раздражение, даже не силясь понять, что понадобилось другу на этот раз.

Пододвинув гостю коробку с сигаретами, Фьорсен отвернулся. Наверняка пришел говорить о деньгах. Или об этой девчонке! Чтоб ей сквозь землю провалиться! Мягкотелое прилипчивое создание. А теперь еще и ребенок! Господи! Он просто дурак, непроходимый дурак! Какая нелепость! Неслыханно! Сначала Джип, теперь эта! А ведь он пытался от нее отделаться. Прилипла как репей! Как она в него вцепилась! Он был терпелив. О да, терпелив и добр, но что делать, если ты устал, если она надоела, а тебе нужна только Джип, собственная жена? Как странно получилось! И вот на час-другой удалось избавиться от волнений, почувствовать себя счастливым, да, счастливым, так нет же – явился этот тип и стоит здесь, корчит из себя сфинкса!

– Что, Павел? – брюзгливо спросил Фьорсен. – Какие неприятности ты принес на этот раз?

– Я бы на твоем месте остерегался мистера Уэгги, Густав. Он сегодня нанес мне визит. И его привела отнюдь не музыка.

Фьорсен сел на кровати:

– Черт бы побрал этого мистера Уэгги! Чего от него можно ожидать?

– Я не юрист, но могу вообразить, что он способен доставить неприятности. Девочка-то совсем молодая.

Фьорсен пронзил его взглядом.

– Зачем ты мне подсунул эту проклятую девицу?

– Я этого не делал, друг мой, – ответил Росек с расстановкой.

– Ну да! Конечно, подсунул. Какую игру ты затеял? Любые твои действия – игра. Не отпирайся. Говори, что ты задумал?

– Мне кажется, ты сам слишком падок на удовольствия.

Фьорсен взорвался:

– Вот что – с нашей дружбой покончено! Ты мне больше не друг. Я так и не узнал, каков ты на самом деле, и больше не хочу знать. Все кончено. Оставь меня в покое.

Росек улыбнулся:

– Дорогой мой, все это, конечно, хорошо, но дружба – это такая вещь, которую не так-то просто разорвать. Кроме того, ты должен мне тысячу фунтов.

– Ничего, заплачу́.

Брови Росека поползли вверх.

– Да заплачу́ я, заплачу́. Джип одолжит.

– О-о! Джип настолько тебя любит? А я думал, что ей нравятся только уроки музыки.

Фьорсен, ерзая задом, передвинулся ближе к краю кровати и прошипел:

– Оставь Джип в покое! Не суй нос не в свое дело! Я верну тебе твою тысячу фунтов.

Росек, все еще улыбаясь, сказал:

– Густав, не будь глупцом! Когда держишь у плеча скрипку, ты мужчина. Без нее ты ребенок. Лежи спокойно, друг мой, подумай о мистере Уэгги. А лучше приезжай ко мне, потолкуем. Покамест до свидания. Успокой свои нервы.

Смахнув пепел в пепельницу, стоящую у локтя Фьорсена, Росек кивнул и вышел.

Фьорсен соскочил с кровати и схватился за голову. Черт бы его побрал! Черт бы побрал всех их – папашу, его девицу, Росека, всех этих акул! Он вышел на лестничную площадку. В доме стояла тишина. Граф ушел – ну и скатертью дорожка. Фьорсен позвал:

– Джип!

Ему никто не ответил. Он зашел в спальню жены. Невероятное изящество этой комнаты отвечало его вкусам. Как хорошо пахнут цикламены! Он выглянул в сад. В дальнем углу сидела нянька с коляской, но Джип там не было. Вечно ее нет дома, когда она нужна.

Уэгги! Он поежился и, вернувшись в свою спальню, отпер шкафчик, достал бутылку бренди и сделал несколько глотков. Это немного его успокоило. Фьорсен запер шкафчик и оделся.

По пути в музыкальный салон он остановился под деревьями и поиграл с девочкой, шевеля пальцами. Иногда прелестная малютка с большущими карими, как у Джип, глазами казалась ему очаровательной. А иногда вызывала отвращение своей смуглой кожей. В то утро, глядя на нее, он вдруг вспомнил о другом ребенке, который вскоре должен был появиться на свет, и поморщился. Заметив, что его взгляд на любимицу няньки вызвал у той на лице выражение удивления и ужаса, Фьорсен рассмеялся и ушел в музыкальный салон.

Настраивая скрипку, он вспомнил, как давно сюда не заглядывала Джип, – какая горькая несправедливость! Кому какое дело до этой злосчастной девчонки? Как будто она имела какое-то значение! Причина гораздо глубже. Джип никогда его не любила, никогда не отвечала взаимностью, никогда не стремилась утолить его жажду. Вот в чем дело. Ни одна женщина, с которой он прежде встречался, не доводила его до такого исступления. Нет, они всегда надоедали ему раньше, чем он им. Джип реально отказывала ему во всем. Во всем! Неужели у нее совсем нет сердца, или оно принадлежит другому? Что там говорил Павел об уроках музыки? Его вдруг поразила мысль, что он совершенно ничего не знал о том, где бывает и что делает жена. Ведь она никогда ему ничего не говорит. Уроки музыки? Джип почти каждый день уходит из дому и где-то пропадает целыми часами. От мысли, что ее мог обнимать другой мужчина, Фьорсен испытал приступ тошноты и опустил скрипку. Неужели это правда? Таким натурам, как он, было свойственно с головой окунаться в жуткую, болезненную ревность, усугубляемую резкими, пугающими ударами бича полового инстинкта. Он сделал протяжный вдох и задрожал всем телом. Страх отступил перед памятью о щепетильности, гордости, искренности жены, но главное – о ее покорности. Нет, Джип на такое не способна!

Он подошел к столику с подставкой для бутылок, бокалами и сифоном, налил себе бренди и выпил. Это успокоило нервы, и он начал упражняться. Фьорсен раз за разом повторял отрывок из скрипичного концерта Брамса. Он вдруг осознал, что всякий раз рассеянно повторяет одни и те же ошибки. Эта вещь не слушалась его пальцев! Уроки музыки! Зачем они ей понадобились? Пустая трата времени и денег – она никогда не поднимется выше любительского уровня. Фу! Он безотчетно перестал играть. Она и сегодня там? Время обеда уже миновало. Может быть, скоро придет.

Фьорсен отложил скрипку и вернулся в дом. Джип все еще нигде не видно! Пришла горничная, спросила, будет ли он обедать. Нет! Хозяйка обещала прийти? Она ничего не сказала. Фьорсен прошел в столовую, съел галету, выпил бренди с содовой. Стало легче. Закурив сигарету, он вернулся в гостиную и присел за конторку Джип. Какая аккуратность! На календарике карандашом проставлен крестик – сегодняшняя дата, среда. Еще один – в пятницу. Что это? Уроки музыки! Он достал из ячейки адресную книгу, открыл на «А»: «Армо, дом 305а, Мэрилбон-роуд», – и