За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

так считаете! Нет, этого не может быть. – Он дважды быстро обошел комнату и, развернувшись на одном каблуке, резко обронил: – Ну что ж, не будем заставлять вашего батюшку ждать попусту. За работу!

Уинтон в такси по дороге домой ограничился кратким замечанием:

– Приятный старикан!

На Бери-стрит их встретила взволнованная горничная. Она пришла утром в музыкальный салон и застала хозяина дома на диване. Фьорсен держался руками за голову и ужасно стонал.

– После того как вы, мэм, уехали, он больше не появлялся дома, поэтому я совсем растерялась. Я сбегала за поварихой, и мы вдвоем уложили его в постель. Не зная, где вас искать, я позвонила графу Росеку, и он приехал. Надеюсь, я все правильно сделала. Граф послал меня за вами. Врач говорит, что мистер Фьорсен может повредиться рассудком. Ваш муж постоянно вас зовет, мэм. Я, право, не знала, как быть.

Джип, побледнев до корней волос, попросила:

– Подождите здесь минуту, Эллен.

Она прошла в гостиную. Уинтон последовал за ней. Джип повернулась к отцу и воскликнула:

– Ох, отец, что мне делать? Повредиться рассудком! Мне страшно сознавать, что виной этому я.

Уинтон только хмыкнул.

– Я должна поехать и проведать его. Если все это правда, я не выдержу. Боюсь, мне придется вернуться, отец.

Майор кивнул:

– Тогда и я с тобой. Пусть горничная едет обратно на такси и скажет, что мы скоро будем.

Бросив прощальный взгляд на ребенка, Джип грустно подумала: «А я еще спрашивала, какова моя судьба. Вот она, и от нее не убежишь».

По дороге они говорили мало, но Джип крепко держала отца за руку. Пока повариха ходила к Росеку, чтобы передать новость об их прибытии, Джип задержалась в саду. Прошло всего два с четвертью дня с того момента, когда она любовалась здесь анютиными глазками и Росек поцеловал ее в шею. Ласково взяв Уинтона под руку, она сказала:

– Отец, не придавай большого значения этому поцелую. Мне кажется, граф просто не совладал с собой. Ведь ничего серьезного не произошло.

Через мгновение появился и сам Росек. Уинтон опередил его, заявив:

– Спасибо, что послали за нами, сэр. Теперь, когда моя дочь вернулась домой, в ваших любезных услугах больше нет необходимости. До свидания!

Жесткий лаконизм отцовских слов заставил Джип нервно податься вперед. Реплика Уинтона проткнула защитные доспехи Росека, как шпага бумажный пакет. Граф с натянутой улыбкой поклонился и вышел. Майор двинулся за ним следом, словно подозревая, что Росек может схватить в прихожей не ту шляпу. Когда входная дверь закрылась за графом, Уинтон подытожил:

– Сдается мне, он больше не будет к тебе приставать.

Благодарность в душе Джип смешивалась с предательским сочувствием. В конце концов, грех Росека состоял лишь в том, что он был влюблен в нее.

Фьорсена уложили в спальне жены, там было просторнее и прохладнее. У кровати стояла горничная с перекошенным от испуга лицом. Джип жестом отпустила ее. Фьорсен наконец открыл глаза:

– Джип! Ох Джип! Это ты? Мне мерещатся странные, дьявольские видения. Не уходи! Ох, Джип!

Всхлипнув, он приподнялся и уткнулся в нее лбом. Джип, как в ту ночь, когда Фьорсен впервые явился домой пьяным, почувствовала, что все ее переживания сливаются в одно побуждение – желание защитить и исцелить.

– Ничего, ничего, – пробормотала она. – Я не уйду. Ни о чем не беспокойся. Не делай резких движений, и ты скоро поправишься.

Через четверть часа он уснул. Джип тронуло изможденное лицо Фьорсена и выражение страха, которое то появлялось, то исчезало на этом лице. Потеря рассудка – какой ужас! Стало окончательно ясно, что она не может уехать, ведь от нее зависело выздоровление мужа. Джип все еще неподвижно сидела у кровати, когда пришел врач и, увидев, что пациент спит, жестом пригласил ее выйти из комнаты. Добряк доктор, одетый в два жилета – на верхнем пуговицы были расстегнуты, – непроизвольно подмигивал Джип, а ей казалось, что каждое новое подмигивание срывает очередной покров с ее семейной тайны. Пациенту сейчас надо побольше спать, вся надежда – на сон. У него что-то с мозгом, да. И он… э-э… излишне налегает на бренди, не так ли? Ага! С этой привычкой необходимо кончать. Она вредна и для нервов, и для желудка. Кошмары – верный тому признак. Возможно, он не берег себя перед женитьбой. Как давно вы женаты? Добрые глаза доктора быстро охватили всю фигуру Джип. Полтора года? Всего-то! Видно, много времени уделяет своей скрипке? Ну еще бы! Музыканты часто бывают склонны к неумеренности – слишком остро чувствуют красоту, не щадят себя. Вам следует за ним присматривать. Вы, кажется, уезжали, гостили у отца? Да. И все же нет лучшей сиделки, чем жена. Какое лечение, спрашиваете? Ну-у… Кое-что будет прописано, принимать утром и вечером. Но главное – покой. Никаких стимуляторов. Если нужно взбодриться, можно выпить чашечку крепкого кофе без молока. А пока пусть соблюдает постельный режим. Избегать волнений и лишнего возбуждения. Он еще молод. Много жизненной силы. А что касается вас, не надо зря беспокоиться. Завтрашний день покажет, приглашать ли ночную сиделку. Самое главное – целый месяц никаких скрипок и никакого алкоголя, самая строгая умеренность во всех отношениях! Подмигнув в последний раз и сделав ударение на словах «во всех отношениях», врач достал стилограф, нацарапал рецепт на вырванном из блокнота листке, пожал руку Джип, загадочно улыбнулся, застегнул верхний жилет и распрощался.

Джип вернулась на свое место у кровати. Ну не смешно ли? У нее не было иного желания, кроме как обрести свободу, но именно оно привело к нервному срыву у мужа. Если бы не она, его бы сейчас ничто не тревожило, ведь он был бы холост! Одолеваемая мучительными раздумьями, Джип засомневалась: пьянство, долги, эта интрижка – не она ли сама всему этому виной? А когда попыталась освободиться и освободить его, вот что получила! Неужели над ней довлеет рок, губящий всех мужчин, с кем она имеет дело? Она сделала несчастными отца, месье Армо, Росека и теперь вот мужа! А сколько мужчин искали ее любви и уходили ни с чем еще до замужества! Джип подошла к зеркалу и долго с грустью рассматривала в нем свое отражение.

Глава 20

Через три дня после неудачной попытки уйти из дому Джип написала Дафне Глиссе о болезни Фьорсена и предложила остановиться, если та захочет, в коттедже рядом с Милденхемом, удобном и надежном месте, где девушка могла бы укрыться от чужих любопытных глаз. В конце письма Джип