Жены Матюшина. Документальный роман - Александр Семёнович Ласкин

ничего не ждешь, а вдруг выплывает золотая рыбка… Что-то такое случилось сейчас. Правда, денег хватило не на «избу со светелкой», как у Пушкина, но хотя бы на продолжение строительства.

Наконец, работы закончились. Дом на Песочной стал как новенький. Говорить об этом можно без «как»: к прошлому имел отношение фундамент, а все прочее было новоделом.

В декабре 2006 года при большом стечении народа здесь открывали Музей петербургского авангарда.

Когда строят заново, о полном сходстве говорить не приходится. Лестницы с улицы на второй этаж нет, но зато восстановлена лестница в доме. Ее деревянные ступеньки поскрипывают. Ощущаешь себя не экскурсантом, а гостем живших тут когда-то людей.

Такие дома лучше всего подходят для жизни. Ведь тут мы соразмерны пространству. Легко вписываемся в него, подобно тому, как вписаны фигуры на картинах, висящих по стенам.

Мы знаем, что искусство бывает высокомерно. Вы тянетесь к нему, а не оно к вам. Ничего такого нет в этих работах. Они не учат и не поражают, но могут согреть, подобно варежкам или муфте.

Впрочем, как иначе? Это не просто музей, а дом-музей. Больше дом, чем музей. К лестнице и живописи прибавим столярные инструменты хозяина и куклы, сделанные хозяйкой… Еще не забудем сад за окном. Его отделяет от улицы не железная ограда, а дачный деревянный забор.

Легко представить, что мы находимся в Уусиккирко, Мартышкине или Териоках и вскоре все начнется сначала.

Пока же подведем итоги. Если «Бог сохраняет всё», как написано на гербе, украшающем ворота Шереметевского дворца, он позаботится и о наших героях. Не только о Гуро, Матюшине и Громозовой, но и о тех, кто бывал на Песочной. Ведь «всё» – это не только лучшее и значимое, но весь путь – вплоть до того, к чему мы пришли.

2022–2024

P. S

В последние годы у меня сложилась книга о художниках. Конечно, не только о художниках – на этих страницах вы встретили директора музея, драматурга и коллекционера… Впрочем, дело не только в том, кто чем занимается, а в том, как каждый понимает свое место в мире. Неслучайно в этом тексте не раз упомянуто «жизнетворчество».

Что называется, «С кем вы, мастера культуры?». Одни старались быть в контакте с окружающим, а другие себя ему противопоставляли. Для кого-то выбор был искренен, а кому-то навязан. Как бы то ни было, речь об эпохах, когда эта проблема оказывается центральной.

Иногда самое важное говорят не политики, а кабинетные ученые, люди в пенсне и с чеховскими бородками. Вот что сказал Борис Эйхенбаум в решающем для российской истории двадцать девятом году: «Вопрос о том, „как писать“, сменился, или, по крайней мере, осложнился другим – „как быть писателем“».

Это не только о пишущих, но обо всех людях искусства. Каждый из них находится в непростых отношениях со временем. Вариантов тут не два, не три, а больше. Можно оставаться верными себе, как Матюшин и Гуро, – или подчиниться ситуации, как Громозова. Еще сложнее стратегии Бонч-Бруевича, Вишневского и Харджиева.

К тому, что об этом сказано в самой книге, я могу добавить такую историю.

Начинающему поэту Семену Липкину Мандельштам подал пальто. Юноша, понятно, смутился и попытался перехватить инициативу. На это Осип Эмильевич сказал:

– Есть английская поговорка: «В борьбе человека с пальто стань на сторону человека».

Понятно, что такой английской поговорки не существует. Ведь в тамошних краях нет ни Мандельштама, ни Липкина. Скорее вспоминаешь отечественные камлания с трибун о том, что человек должен присоединиться к тому, другому и третьему.

Казалось бы, Осип Эмильевич шутит, возможно даже, чуть издевается. При этом он очень серьезен. Демагогическое «стань на сторону человека» скрывает главное. Продолжается борьба с тем, что не имеет лица. Уж не представлялись ли ему битвы Дон Кихота? Тем более что полы пальто вздымаются, как лопасти ветряной мельницы.

Итак, пальто, а также очки и костюм с галстуком пытаются диктовать свои правила. Сложнее всего в этом смысле художнику. Того, кто подчинился чужой воле, ожидает расплата. Душа отлетает от всего, что он хочет изобразить.

Конечно, и у этого, сдавшегося, не все потеряно. Предположим, он живописец, на его холсте – фрукты на столе. Достаточно двух-трех прикосновений кисти, чтобы натюрморт ожил и – перешел на сторону человека.

Не потому ли в словах Мандельштама есть неокончательность? Станьте, если вы еще не стали. Тогда мертвое и, возможно, суконное будет побеждено искренним и настоящим.

Каждый поступает так, как считает правильным. К примерам, о которых здесь рассказано, прибавьте те, что известны вам, а затем выбирайте самый для себя подходящий.

После того как я сформулировал свою задачу, можно перейти к благодарностям. Всякая книга создается не только автором, но и теми, кто ему помогал. Читал рукопись, делал замечания, уточнял факты. Особенно это важно для сочинений на историческую тему.

Было бы правильно сказать о роли каждого, но придется назвать всех разом – Р. Домжо, Г. Ельшевскую, Е. Колину, О. Кушлину, Н. Нассонову, А. Мелихова, К. Позднякова, Вл. Фокина, А. Чепурова, В. Черешню, А. Шора.

Теперь надо попрощаться с читателем. До победы человека над пальто еще не близко, так что пока, до следующей книги!

10 октября 2024

Примечания

1

Здесь и далее (кроме специально оговоренных случаев) цитируются документы из папки «Канцелярии Придворного оркестра дело артиста Михаила Михайловича Матюшина», которая хранится в СПб Центральном историческом архиве (ЦГИА).

2

Здесь и далее цитируются документы из папки «Личное дело воспитанника Матюшина Николая», хранящейся в Центральном историческом архиве Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб).

3

Цитируется по «карточке-формуляру» М. В. Матюшина (май 1919), хранящейся в Архиве Российской академии художеств (НА РАХ).

4

Здесь и далее цитируются документы, хранящиеся в фонде О. К. Матюшиной (Громозовой) в рукописном отделе Российской национальной библиотеки (РНБ).

5

Первой о А. К. Тарасенкове написала Наталья Громова в кн.: Громова Н. Распад: Судьба советского критика: 40–50‑е годы. М., 2009.