Они ненавидят друг друга - Аманда Вуди

сообщения», - говорит она.

«Не игнорирую», - вру я. «Ты просто... пишешь, когда я не могу ответить. Я

забываю отвечать».

«Ах». Я не уверен, что она поверила. «Как твой парень?»

Я отпрянул назад. Это не входит в ее обычный список вопросов, которыми она меня

донимает. «А?»

«Энрике сказал, что у тебя есть парень». Ее глаза сурово смотрят на меня.

«Это его машина на улице?»

Конечно же, ему не терпится выложить маме подробности моей личной жизни.

«Да», - говорю я.

Она делает паузу. Затем, как ни ужасно, говорит: «Ты практикуешь безопасный

секс, я полагаю?»

«О Боже!» Я вздрагиваю, вытирая лицо руками. «Я ухожу».

«Очень хорошо». Она звучит почти разочарованно. Едва ли. Ее голос не часто

поднимается выше монотонности. «Я приглашаю подругу на завтрак, так что мы не

увидимся до полудня».

Если только после обеда. Я даже не знал, что у нее есть друзья.

Я прыгаю обратно на лестницу, спасаясь от неуютной энергии. Забегаю в спальню и

вспоминаю, что там меня ждет совершенно другая неуютная энергия.

Джона прячется под моим одеялом.

«Ты не спишь?» - шепчу я, прекрасно зная, что он не спит. «Я . . . Я не знаю, как до

этого дошло. Но это моя вина».

Он не отвечает.

«Наверное, просто... гормоны и алкоголь». Я ложусь под одеяло, как можно дальше

от него. «Это не оправдывает меня. Я заставил тебя чувствовать себя неловко, не

так ли? Мне жаль...»

«У меня есть один.» Джона выглядывает на меня из-под одеяла. «Забавный факт о

галактике».

Забавный...? Ох. Ох. Я и забыл, что спрашивал об этом. Я переворачиваюсь на бок, лицом к нему, старательно игнорируя навязчивые трепыхания в животе. «Да?»

«Знал ли ты... что Млечный Путь пахнет малиной?» Его лицо высовывается над

одеялом. «Астрономы обнаружили этилформиат в этом пылевом облаке в центре

галактики. То самое вещество, которое придает малине аромат. Так что, да. Разве

это не интересно?»

Он ждет моего ответа.

Я никогда не уделял ночному небу особого внимания. Оно слишком подавляющее, слишком вызывающее панику. Слишком одинокое. «Это потрясающе», - шепчу я.

Джона поворачивается ко мне спиной. Я поворачиваюсь к нему спиной.

Нет, мне никогда не нравились звезды.

Хотя, может быть, они не так уж и плохи.

. . .

Когда я просыпаюсь, на кухонном столе лежит записка.

Спасибо, что позволил мне остаться на ночь. Счастливого Хэллоуина.

Не знаю, как Джона умудрился встать с кровати и закрыть за собой дверь, не

разбудив меня. Должно быть, он старательно пытался уйти, не разговаривая со

мной.

Я вздыхаю, прислонившись к стойке, где мы делали сэндвичи. Там он спрашивал о

моей семье. О моей маме...

Чувство вины... очень сильное. И чувство вины после чего-то столь травматичного

может заставить кого-то... Я не знаю. Отстраниться? Или оттолкнуть кого-то

другого?

Я скрежещу зубами, глядя на ящик с письмом. Я хотел сказать, что это совершенно

разные сценарии. Что у меня есть полное право раздражаться на маму, независимо

от того, какое у нее оправдание. Неважно, совершал ли я те же ошибки.

Я медленно выдвигаю ящик. Теперь это легче, как будто кто-то смазал ползунок.

Мои пальцы проводят по конверту, затем поднимают его. Рука все еще дрожит, а

горло все еще жжет, но я прикасаюсь к нему.

Я не знаю, что изменилось во мне в последнее время. Почему я стал таким смелым.

Единственная разница между тем временем и сейчас - это фальшивые свидания, и

все же из-за них я стал более занятым. Строить планы, ходить на свидания, посещать групповые тусовки и свидания и... общаться.

Я не так часто оставался один.

Может быть, эти события снова дали мне цель. Или то, чего я с нетерпением ждал, когда раньше дулся на себя и скучал. Я знаю, что не должен ждать с нетерпением

ничего, что заставляет меня иметь дело с Джоной. И все же...

Я держу письмо в руках. Разворачиваю заднюю крышку.

Ладно, сейчас я брошу письмо и захлопну ящик.

Еще нет.

Но почти.

. . .

«Мисс Дэвис хочет поговорить с тобой».

Я тупо смотрю на своего учителя истории в конце урока, пока остальные ученики

расходятся. «Кто?»

«Мисс Дэвис», - говорит он. «Кабинет 232. Она попросила меня отправить тебя к

ней после уроков».

Я хмурюсь, взваливая на плечи свой рюкзак. Предполагаю, что это какая-то

ошибка, но все равно направляюсь в ее класс. У меня ее никогда не было, но я

слышал много хорошего от одноклассников - в основном о том, что она, судя по

всему, горячая штучка.

Когда я захожу в ее комнату во время перерыва, она порхает по комнате,

пододвигая стулья, одетая в туфли на высоких каблуках, юбку-карандаш и блузку.

Ее крашеные рыжие волосы завиты, а серые глаза обрамлены черной тушью и

ресницами. Что-то есть в ее чертах. ...и в ее нервных движениях... что-то знакомое.

«Мисс Дэвис?» - спрашиваю я, постучав в ее дверь.

Она с улыбкой поднимает голову. «А, Дилан. Не закроешь дверь? Это мой

подготовительный период, но никогда не знаешь, когда кто-то может ворваться, чтобы похныкать о своей оценке».

Это странно. Тем не менее я выполняю просьбу, пока болтовня в коридоре не

стихает.

Наконец она заканчивает уборку и поворачивается ко мне. «Я слышала, что ты

парень Джона Коллинза и один из его самых близких друзей. Это правда?» -

спрашивает она.

Я пошатываюсь. Из всех моих гипотез это был последний вопрос, которого я

ожидал. «Да», - нерешительно отвечаю я, хотя не могу не задаться вопросом, что за

«виноградную лозу» она имеет в виду. «А что?»

«Я хотела поговорить с ним, но он избегал меня», - объясняет она, потирая лоб. «Я

не хочу общаться с людьми, которые ему небезразличны, за его спиной. Но чтобы

разобраться в ситуации, я решила принять эти меры».

Меры? «Простите», - говорю я, - «но я понятия не имею, о чем вы говорите».

Мисс Дэвис удивленно моргает. Затем она смеется, прикладывая ладонь ко лбу.

«Конечно», - тихо говорит она. «Зачем ему рассказывать обо мне? Я просто

бредила...» Она бросает на меня еще один взгляд и говорит: «Я тетя Джона».

Мой рот открывается. Неудивительно, что она показалась мне такой знакомой. Она

выглядит точно так же, как взрослая Мик с крашеными волосами. «Я не знал, что у

него есть родственники в этом районе», - признаюсь