Они ненавидят друг друга - Аманда Вуди

затеяли, я думал, что Джона полностью предоставлен сам себе, без дальних

родственников. Но теперь...

«У меня есть пара вопросов», - говорит она. «Можешь не отвечать на них, если тебе

неловко, но... было бы очень полезно, если бы ты смог. Ты не против?»

Это, конечно, не нормально - разговаривать с тетей Джона, пока его здесь нет. Но

что-то в этой ситуации - ее строгая атмосфера - заставляет меня чувствовать, что у

меня нет выбора, несмотря на то что она настаивает на том, что у меня есть выбор.

«Я... да», - говорю я.

Мисс Дэвис крепко держится за спинку стула, как будто как будто использует его

для того, чтобы удержаться на ногах. «Джона обычно ест во время обеда?»

Что заставило ее спросить об этом? «Я... не уверен, что мне следует...»

«Пожалуйста». Она опускает глаза. «Это вопрос здоровья и безопасности».

Мое сердце учащенно забилось. Ответственный взрослый беспокоится о Джоне.

«Нет», - тихо говорю я. «Иногда я приношу ему домашние сладости, чтобы он

попробовал, но в остальном - нет».

Она кивает, как будто ожидала этого. «У него есть ограничения в питании?

Аллергия?»

«Не думаю».

«Хорошо. Спасибо, Дилан». Она поворачивается к своему столу.

Думаю, на этом все. Я направляюсь к двери и выхожу в коридор, пытаясь

осмыслить происходящее. Все это время у Джона был кто-то, к кому он мог

обратиться. Член семьи, который мог бы помочь ему нести свою ношу -

ответственность за своих сестер. Почему он не использует ее?

Нет. Я знаю, почему. Потому что за последние несколько лет он убедил себя, что

только он способен справиться с ними.

Конечно, он ошибается. Но он никогда не сможет этого понять. А если и увидит, то

никогда не признается в этом.

Я приостанавливаюсь и оглядываюсь через плечо. «Мисс Дэвис?» говорю я.

Она поднимает бровь.

«Джона... такой человек, который отталкивает всех, кто хочет помочь». Я отвожу

взгляд от нее, сглатывая. «Пожалуйста, не позволяйте ему».

Я ухожу, закрывая за собой дверь.

Джона

Мисс Дэвис физически удерживает меня от побега из класса, дергая за ручку

рюкзака и затаскивая обратно внутрь.

«Подождите, подождите!» умоляю я, пока мои одноклассники хихикают. «Кто-нибудь, спасите меня!»

«Хватит», - огрызается она, поворачивая меня к своему столу. Как только все ушли, она достает из холодильника, спрятанного под ее стулом, коричневый бумажный

пакет и кладет его на стол. «Мы с Майроном решили, что пойдем пообедаем.

Возьми это».

Я смотрю на него, и мое сердце замирает. Это... ее обед? Очевидно, но зачем ей

давать его мне, если только... ?

«У меня есть свой обед», - вру я.

«Уверен?» В ее выражении лица есть что-то, что я узнаю и ненавижу, поэтому я

сжимаю пакет в руке.

«Он мне не нужен», - бормочу я, захлопывая его в мусорное ведро.

«Подними его». Теперь она использует свой строгий учительский голос. Как будто

это на меня подействует.

«Кто сказал, что мне нечего есть?» требую я.

«Хватит, Джона».

Я почти трясусь от злости. Но крик здесь не поможет, поэтому я пытаюсь

рассуждать здраво. Если я не возьму еду, будет ли она еще настойчивее? Если я

возьму, она отступит на некоторое время? Этого ли она хочет? Почувствовать себя

полезной, чтобы похлопать себя по спине и двигаться дальше по жизни?

Неохотно я опускаю руку и достаю его из мусорного ведра.

«Хорошо». Она поворачивается к своему настольному компьютеру. «Наслаждайся».

Мне хочется швырнуть в нее все это. Но я уже проиграл, поэтому я иду к двери и

берусь за ручку. «Кто вам сказал, что я не обедаю?» - мрачно спрашиваю я.

Она не смотрит на меня. «Однажды, проходя через кафетерий, я случайно заметила, что перед тобой нет еды».

«Значит, с того раза вы решили, что я никогда не ем».

«... Да.» Ее голос ровный. Как и мой, когда я сдерживаюсь.

Мой кулак плотнее сжимается вокруг сумки. «Дерьмовое вранье у нас в семье, наверное», - бормочу я.

Она никак не реагирует.

Я выбегаю из комнаты, ненавидя то, что мой желудок уже болит от одной только

мысли о еде. Не то чтобы я морил себя голодом. Просто мне нравится

порционировать еду дома. Если я трачу на себя слишком много ингредиентов, значит, мне придется чаще ходить в магазин. Это называется бюджетированием.

Почему никто этого не понимает?

Я сажусь за свой пустой обеденный стол - должно быть, все еще стоят в очереди - и

начинаю вытаскивать продукты из бумажного пакета мисс Дэвис. Это сэндвич с

индейкой, беконом и проволоне, намазанный горчицей и майонезом. Закусывая

сэндвичем и хрустя яблоком и чипсами, я понимаю, что в пакете есть еще кое-что.

Рукописный контрольный список.

☐ Салями

☐ Турция

☐ Ветчина

☐ Лук

☐ Салат

☐ Томат

☐ Огурец

☐ Приправы/сыры/прочее?

_____________________________________________

Кухня, которую ты ешь, была любимой у Ким. Пожалуйста, принеси его обратно к

концу дня.

Моя челюсть захлопывается. Что, я должен отмечать эти пункты, чтобы она

приносила мне еду каждый день? Если я это сделаю, разве я не признаю, что у меня

недостаточно средств, чтобы прокормить себя? Есть, но я предпочитаю сохранить

их для более важных вещей.

Я притворяюсь, что не видел этого, выбрасываю пакет в мусорное ведро, а потом

ухожу с обеда пораньше, чтобы посидеть в библиотеке.

. . .

Во вторник мисс Дэвис раздает еженедельное задание на краткий ответ по

текущему чтению. Когда она кладет мое, внизу есть стрелка, указывающая на

обратную сторону. Я переворачиваю его.

Она переписала контрольный лист.

Я смотрю на нее, когда она возвращается за свой стол. У меня возникает желание

скомкать его и засунуть в рюкзак, но я не могу поддаться вспышкам незрелости.

Она меня раскусила, и я должен показать ей, что у меня есть здравый смысл - я

ответственный взрослый.

С неохотой я отмечаю понравившиеся ингредиенты, и, когда в конце урока все

бросают свои бумаги в декоративную корзинку на ее столе, я отстаю. Я кладу свою

прямо перед ней.

«Спасибо, Джона», - говорит она. «И вот.»

Она тянется под парту и достает еще один бумажный пакет.

Я беру его и ухожу, не сказав ни слова. Может быть, мое отсутствие сопротивления

как-то ослабит ее подозрения. В противном случае... Я не знаю, что еще делать.

«Ты сам это принесл, Джо-Джо?» спрашивает Андре, когда я сажусь за стол,