Бесконечное землетрясение - Эван Дара

ждет, не говорит ничего. Из вежливости смотрит в другую сторону. Они идут. Он снова падает. Потом еще, третий раз. Потом он перестает считать. Это всего лишь Q1. Он не станет просить Пласидо замедлить шаг.

Идти недалеко. Они выходят на небольшую поляну, поросшую травой и приятно обрамленную хлебными деревьями и величественными пальмами. Минут двадцать в общей сложности. Всего двадцать минут, и он в чистом и элегантном месте, и это еще слабо сказано.

На краю поляны стоит просторная палатка в виде буквы «А», подпертая кольями изнутри. Она покачивается, но имеет хорошую амортизацию, входная пола пришпилена. На противоположной стороне поляны кострище, сейчас спящее, рядом на поленнице стоят металлические сковороды, кастрюли, все остальное. Поблизости, к его изумлению, покореженный, но еще пригодный к использованию шезлонг, разложенный, чтобы на нем можно было вытянуть ноги. Он стоит возле приземистого стола, сколоченного из досок деревянного забора. И по всему периметру декор. На обе стороны палатки накинуты отрезы клетчатой ткани; ветви деревьев украшают серебристые ленты; мотки такой же серебристой ленты бродят вокруг, как перекати-поле; даже мобиль Колдера, сделанный из мягко выгнутых кусков металла, свисает с крепкой ветки и танцует.

Пласидо наклоняется и ступает внутрь темнобежевой палатки. Через несколько секунд он выходит без рюкзака. Впервые он шатается. Вращает плечами.

— Ну вот, Сэм, — говорит Пласидо. — Добро пожаловать. Располагайся. — Пласидо поворачивается к шезлонгу.

Он не знает, что делать, не знает, куда себя деть. Он стоит на месте, и правое колено поддается дрожи, подгибается. Он подпрыгивает и выпрямляется, как оцепенелый. Надеется, что это было незаметно.

Незаметно. Пласидо просто сидит в своем шезлонге. Пора расслабиться. Пласидо выразительно выдыхает, затем хватается за свое запястье и вытягивает руки. Начинает расшнуровывать сине-искрящиеся кроссовки на платформе.

Он затаивает дыхание. Это ему интересно. Через минуту высокие кроссовки стоят на земле пустые и слегка косолапят. И Пласидо, босой, снова идет в палатку. В походке ни одного шва. Даже необутый, Пласидо устойчив, непоколебим. А кроссовки слегка трамбуют траву.

Он хочет задать Пласидо вопросы. Много вопросов, но промолчит. Впервые с благодарностью он касается языком каппы, ее горькой резины.

Пласидо выходит из палатки с металлическим кувшином и консервной банкой с крышкой. Идет к кострищу.

— Ну вот, — говорит Пласидо. — Завтра. Скажем, в половине двенадцатого? Сможешь прийти?

ЛАДНО.

— Вообще-то давай в четверть двенадцатого, — говорит Пласидо. — Мне нужно показать тебе несколько приемов, прежде чем мы пойдем на поле битвы.

УГУ.

Изнутри палатки доносится шорох, и появляется молодая женщина. Он узнает в ней девушку с большим ртом и волосами цвета меда, которую видел вместе с Пласидо после представления. Она выпрямляется, и смотрит на него, и улыбается ему. Это приятная, приветливая улыбка, еще более милая оттого, что сощуренные глаза изгибаются мягкими дугами. Женщина слегка спотыкается на месте, потом идет вдоль палатки и берет два предмета одежды бордового цвета с ветки, на которой они сушились. Оборачивается и снова улыбается ему, потом исчезает в палатке. Шалфейный мед, не клеверный.

— Ну вот, Сэм, — говорит Пласидо. Сейчас он сидит у кострища. — Хочешь чаю?

ЧАЮ?

— Да. Добыл у одного друга.

Чай. Чай.

Ему придется вынуть каппу. Куда ее положить? Только не в карман — ни за что, только не на глазах у Пласидо. Он не удержит коричневую жидкость во рту. Она расплещется по всей нагрудной сумке, по ногам.

Он смотрит на Пласидо.

СПАСИБО, — говорит он. — НЕТ.

— Хорошо. В другой раз.

Пласидо наклоняется со своего сиденья, начинает разводить огонь.

— Подойди, сядь, — говорит он.

Он подходит и садится по-турецки у костра напротив Пласидо. Не больше чем через двадцать секунд Пласидо превращает искру в маленькое оранжево-белое пламя. Он чувствует, как земля колышется под его ногами, под задом. Пора задать вопросы.

КАК, — говорит он. — УЧИЛСЯ? — Он делает круговые движения руками, изображая жонглирование. Выходит фигура в виде арахиса.

— Спасибо за комплимент, — говорит Пласидо. — Потому что я не учился. Ну, то есть никогда специально не изучал и не брал уроки, ничего такого.

ПОТРЯСНО.

— Я просто начал ловить предметы, когда они падают. — Пласидо улыбается. — Этой практики оказалось достаточно.

Он улыбается, кивает. Он старается не злоупотреблять словом «смерть». Ему до смерти хочется задать Пласидо другие вопросы.

Махая правой рукой, Пласидо раздувает сильное пламя.

— Вот, Сэм, — говорит Пласидо, все еще глядя вниз. — Кое-что еще. Ты не против расклеивать афиши?

Он поднимает брови.

— Да. У одного моего друга есть чистая бумага — он как-то ее достал, — и он делает краску из ягод. Так что я думаю, мы могли бы развешивать объявления — ну, допустим, рекламировать выступления, когда приходим в город. Оповещать жителей, что мы там. Тебе было бы интересно заниматься этим?

Он опускает глаза, улыбается. Плотно закрывает рот, чтобы не показывать обесцвеченную каппу.

ММ.

Пласидо пьет чай из кружки.

Он тайком поглядывает. Ничего не разливается. Ни капли не выплескивается через край кружки. Пора идти. Некий сдвиг в разговоре, едва заметная, но безошибочная заминка, чуть ослабившая легкость и теплоту их общения, и он знает, что должен уйти. Пласидо нужно готовиться к следующим представлениям.

Он встает, неуверенно. Но Пласидо вызывается помочь, протягивает руку. Он стискивает ему руку, пожимает. Три раза трясет вверх-вниз. У Пласидо крепкое рукопожатие. Удивительно сильные кисти.

Он поворачивается на месте, смотрит туда, откуда Пласидо привел его на поляну. Шагает в том направлении. Он не помнит, куда ведет тропа. Но ему нужно изучить маршрут, чтобы он смог найти обратную дорогу к этому оазису. Завтра.

К Пласидо, уютно пьющему чай из чашки.

Он ступает в лес. Быстро отдается его тени, фактурным листьям, порывистому шелесту, порой заглушаемому стуком его сердца. Воздух обрел дневную мягкость и древесный запах. Птичье крыло опускается и уютно ложится перед ним, упархивает. Он верит, что скоро увидит ориентир, нечто выстоявшее. Тогда он сможет определить направление, узнать маршрут. Он двинется к своему предыдущему месту ночевки, расщелине возле щербатой каменной стены. Спал он хорошо. То место принесло ему удачу. Он верит, что найдет его. Знает, что найдет. Такой сегодня день.

У изгиба тропы, когда лес начинает редеть и земля становится светлее, он видит заросли папоротника, которые выглядят знакомо. Новые побеги пирамидальной формы. Он говорит себе: верное направление. И в отдалении коленопреклоненная дымовая труба, которую он, кажется, тоже знает.

Он сворачивает, видит в травянистом анклаве распростертого на земле и содрогающегося человека. Крови не заметно, но это не значит, что ее нет. Он бежит к поверженному телу, пинает комья,