Почтовая открытка - Анна Берест

Искренне Ваша, Анн

Дорогая Анн!

Да, это вполне возможно. При одном условии: рукописное письмо должно датироваться тем же временем, что и отправленная открытка. В среднем почерк меняется каждые пять лет.

Искренне Ваш, Хесус

Уважаемый господин Хесус!

Письмо было отправлено в июле 2002 г., а открытка — в январе 2003 г., т. е. с разницей всего в шесть месяцев.

Искренне Ваша, Анн

Дорогая Анн!

Пожалуйста, пришлите мне письмо, и я посмотрю, что можно сделать и возможно ли установить графические соответствия открытки и письма.

Искренне Ваш, Хесус

Уважаемый господин Хесус!

В приложении к этому посланию Вы найдете то самое рукописное письмо, о котором мы говорили, написанное в июле 2002 года. Как Вы считаете, могло оно быть написано тем же человеком, что и открытка?

Искренне Ваша, Анн

Глава 9

Хесус предупредил, что ответит обязательно, но не раньше чем через две недели. А пока надо было думать о чем-то другом: работать, ходить по магазинам, забирать дочку из школы и с дзюдо, печь блины и укладывать их в ланчбокс для полдника, обедать с Жоржем и узнавать новости Жерара, который снова уехал в Москву. И главное — не торопить события.

Однако все возвращало меня к открытке.

Я вспомнила одну женщину, Натали Зайде, с которой познакомилась у Жоржа и чью книгу он мне подарил. Она рассказывала о книгах «Изкор», сборниках воспоминаний тех, кто покинул родину до начала войны, и свидетельств о тех, кто не уехал, написанных после Второй мировой войны с целью сохранить следы и увековечить память исчезнувших общин. Я подумала о Ноэми, о романах, которые она вынашивала и которые никогда не будут написаны. Потом я подумала обо всех книгах, погибших вместе с их авторами в газовых камерах.

После войны задача женщины в ортодоксальной еврейской семье состояла в том, чтобы родить как можно больше детей, дабы снова заселить землю. Мне кажется, это применимо и к книгам. Какая-то подсознательная идея — написать как можно больше книг, заполнить книжные полки, не занятые отсутствующими книгами. Не только теми, что были сожжены во время войны. Но и теми, чьи авторы умерли, не успев их написать.

Я вспомнила про двух дочерей Ирен Немиров-ски, которые уже во взрослом возрасте нашли под бельем на дне сундука рукопись ее романа «Французская сюита». А сколько таких забытых книг еще лежит в чемоданах или шкафах?

Я вышла прогуляться по Люксембургскому саду, устроилась на одном из железных стульев, наслаждаясь задумчивым очарованием сада, по которому столько раз ходили Рабиновичи.

После дождя внезапно запахло жимолостью, и я двинулась в сторону театра «Одеон», как Мириам в тот день, когда она натянула на себя пять пар трусов и отправилась через всю Францию в багажнике автомобиля. Афиши сообщали не о пьесе Кур-телина, а о спектакле по пьесе Ибсена «Враг народа» в постановке Жана-Франсуа Сивадье. Я прошла по улице Одеон, и ступеньки переулка Дюпюитрен вывели меня на улицу Медицинской Школы. Я миновала дом № 21 по улице Отфёй с его восьмиугольной угловой башенкой, где Мириам и Ноэми Рабинович гостили у Колетт Грее и часами мечтали о будущей жизни. Я пыталась расслышать голоса еврейских девочек далеких прошлых лет. Несколькими метрами дальше на улице обнаружился стенд с исторической справкой: «На территории, ограниченной улицей Отфёй, между домами № 15 и № 21, улицей Медицинской Школы, улицей Пьера Сарра-зена и улицей Арфы, в Средние века и до 1310 г располагалось еврейское кладбище». Коридоры времени постоянно сообщались друг с другом.

Я шагала по парижским улицам, и мне казалось, что я брожу по дому, который слишком велик для меня. Я направилась дальше к лицею имени Фенелона. Там два года подряд я готовилась к поступлению в Эколь нормаль.

Сегодня, как и двадцать лет назад, я покинула ярко освещенную улицу Сюже и оказалась в темноте и прохладе вестибюля. Двадцать лет пронеслись незаметно. В то время я еще не знала, что Мириам и Ноэми учились в этом лицее, но что-то внутри меня подсказывало, что я должна учиться именно здесь, а не в каком-то другом месте. Луиз Буржуа вспоминала о годах, проведенных в Фен ел о не: «Лицей говорит мне то, что не могут понять другие». И еще она написала фразу, которую я сохранила в душе: «Если не можете расстаться с прошлым, значит, вы должны воссоздать его». Я миновала высокий деревянный портал — никогда еще Мириам и Ноэми не были мне так близки. Нас обуревали одни и те ясе чувства, те же девичьи желания, мы стояли на одном и том же школьном дворе. Настенные часы из темного дерева с резными стрелками в форме ножниц, старые каштаны с пестрыми стволами во дворе, кованые перила лестниц — все это отражалось в моих зрачках так же, как и у них. Я поднялась взглянуть на двор с балюстрады второго этажа и вдруг подумала, что война никуда не делась, она всегда и везде, в сознании тех, кто пережил ее, и тех, кто в ней не участвовал, детей тех, кто сражался, внуков тех, кто ничего не сделал, хотя мог бы, война по-прежнему диктовала нам поступки, судьбы, дружеские и любовные связи. Все возвращало нас к ней. Взрывы продолжали эхом отдаваться в нас.

В этом лицее я увлеклась историей, научилась видеть факторы, лежащие в основе кризисов, и события, которые их запускают. Причины и следствия. Как в принципе домино, когда каждая фигура опрокидывает следующую. Меня учили логической последовательности событий, в которой нет случайных явлений. И все же наша жизнь состоит не из одних толчков и разломов. И, говоря словами Ирен Немировски, «в ней все непонятно». Вдруг я вздрогнула: мне на плечо легла чья-то рука.

— Вы что-то ищете? — спросила меня дежурная преподавательница.

— Я и сама толком не знаю. Когда-то я здесь училась. Просто хотела посмотреть, изменилось ли что-нибудь. Я уже ухожу. Извините.

Глава 10

Жерар Рамбер ждал меня в китайском ресторане, и мы заказали меню дня, которое всегда оставалось неизменным.

— Ты знаешь, — сказал мне Жерар, — в пятьдесят шестом году Каннский кинофестиваль объявил, что в конкурсе на «Золотую пальмовую ветвь» Франция будет представлена картиной Алена Рене «Ночь и туман». И что произошло?

— Не знаю…

— Открой пошире уши, хотя они у тебя совсем маленькие. Знаешь, я редко видел такие маленькие ушки, но все равно слушай внимательно. Министерство иностранных дел Западной Германии попросило французское