Королева Парижа. Роман-фантазия о Коко Шанель - Памела Биннингс Юэн

В области, сейчас находящейся под германским владычеством.

Его взгляд стал пронзительным.

– Наши страны едины, наши народы едины. Мы понимаем друг друга. И Германия, и Франция как провинция выиграют от тесного экономического сотрудничества. Объединенные общим делом, наши страны станут сильнее.

– Да, я согласна. – Коко принялась поглаживать сумочку затянутой в перчатку рукой, неожиданно занервничав. Она должна быть осторожной в каждом слове. – Как я часто говорила, мы в Европе одна семья. Германия и Франция близкие родственники. Что идет на пользу Германии, идет на пользу и Франции.

– Хорошо. Это очень хорошо. – Сложив руки словно в молитве, он придал себе задумчивый вид. – Что ж, значит, в этом мы достигли согласия.

– Совершенно верно.

Шелленберг погрузился в молчание. Коко понимала, что он хочет от нее большего.

Он смотрел на нее. Время шло.

«Поощри его. Дай ему что-то, и быстро».

Коко коснулась жемчужных нитей, накрутила одну из них на кончик пальца.

– Поверьте мне, я понимаю вашу точку зрения, герр Шелленберг. Оккупация вернула во Францию порядок. До этого в Париже царила анархия. Прежде всего нас ввергли в хаос коммунистические банды и декаданс. – Она перевела дыхание. Ей придется это сказать. – Франция получила то, что заслужила.

Шелленберг положил ручку, раскрутил ее на столе и ждал, пока она не остановится, указывая на Коко.

Она будет пресмыкаться, если должна.

– Вы можете на меня рассчитывать. Вместе наши страны покажут путь остальной Европе. – И Коко сумела-таки выдавить из себя улыбку.

Шелленберг откинулся на спинку кресла, на этот раз как будто удовлетворенный.

– Вот об этом я и говорю, – сказал он. – И есть, разумеется, еще дело вашего сына, Андре Паласса.

Наконец-то речь зашла об Андре.

– Да, он мой сын. – Подавшись вперед, обхватив колени руками, Коко посмотрела Шелленбергу в глаза и сделала то, чего не делала никогда в жизни. Она взмолилась: – Прошу вас, герр Шелленберг, вы должны помочь моему мальчику. Он на грани смерти, как я слышала. Ему требуется немедленная медицинская помощь. – Ее голос зазвучал хрипло, дыхание сбилось. – Прошу вас, я все сделаю, но я умоляю вас отпустить Андре в госпиталь сейчас.

Его голос прозвучал дружелюбно, но твердо.

– Сожалею, мадемуазель. Ваш сын военнопленный. Мои полномочия не настолько велики, чтобы даровать пленному свободу. По крайней мере, пока у меня не будет того, что я смогу предъявить взамен. – Он разглядывал ее из-под тяжелых нависших век. – Как деловая женщина вы, безусловно, понимаете, что сделка требует компромиссов с обеих сторон.

Медленно Коко отпустила тоненькую ниточку надежды, за которую она цеплялась с того момента, как узнала о поездке в Берлин. Она попросила о милости, хотя Шпац предупреждал, что за концлагеря и, следовательно, за освобождение Андре отвечает Генрих Гиммлер, начальник Шелленберга. А Гиммлер, в свою очередь, отчитывается перед Рейнхардом Гейдрихом, главой безопасности рейха, которого Гитлер называет «человеком с железным сердцем».

Шпац сказал, что эти люди очень неохотно согласились освободить Андре, основываясь на одобрении Шелленберга. И сделали они это только по личной просьбе адмирала Канариса и после того, как он заверил их, что мадемуазель Шанель успешно выполнит задание и этим окажет ценную услугу рейху.

И вот это условие очень тревожило Коко.

Она вскинула голову и посмотрела прямо в глаза Шелленбергу.

– Я буду стараться изо всех сил, – пообещала она. – Вы получите мои доклады.

Заместитель директора Вальтер Шелленберг улыбнулся и встал. Шпац дотронулся до руки Коко, и они тоже поднялись. Шелленберг обошел стол, хлопнул Шпаца по плечу, и посетители направились к спасительной двери. До нее оставалось всего лишь пять шагов.

*****

На вокзале в ожидании поезда в Париж Коко начала успокаиваться. Собеседование было позади. Она вытащила из сумочки платиновый портсигар, недавний подарок Шпаца, и достала две сигареты «Житан», одну для себя и одну для него. Шпац взял их, зажег одну и вернул Коко. Он щелкнул зажигалкой, и тут дверь на платформу открылась и выглянул охранник. Он приложил пальцы к фуражке при виде Динклаге и снова закрыл дверь.

– Нам почти пора, – сказал Шпац. Он скрестил ноги, откинулся в кресле и выпустил струю дыма. – Ты обратила внимание на золотое кольцо-печатку, которое носит Шелленберг? Он никогда его не снимает.

– С крупным голубым камнем? – Коко сморщила нос. – Слишком большое. И грубое.

Шпац улыбнулся. В его тоне больше не было подобострастия.

– Зато полезное, котенок. В нем он хранит капсулу с цианистым калием. Никуда без этого кольца не ходит.

Коко покосилась на него.

– Стоит ли мне взять с собой в Мадрид такое же?

Он нахмурился, и она рассмеялась. Это была разрядка после пережитого напряжения. Шпац перевел взгляд на других ожидающих в королевском зале. Это были две шикарные дамы, сидевшие недалеко от выхода на платформу. Из громкоговорителя раздалось объявление на немецком. Женщины собрали свои пакеты и сумочки и встали.

Коко бросила окурок на пол и раздавила его носком туфли.

– Как я справилась на встрече?

Шпац встал, ожидая ее.

– Хорошо справилась. И это большая удача, дорогая. Потому что в столе Шелленберга спрятаны два пулемета. Они были направлены точно на наши сердца и на дверь у нас за спиной. – Кивнув головой в сторону платформы, он сказал: – Идем же. Это наш поезд.

Коко взяла сумочку и направилась к двери.

– Он параноик?

– Нет, он просто очаровательный убийца. – Шпац произнес это без улыбки. Подойдя к двери, он открыл ее и отошел в сторону. – И кстати, насчет пулеметов. – Он покосился на Коко. – Это была всего лишь шутка.

Глава двадцать девятая

Мадрид

Осень 1940 года

Каждый оборот колес поезда приближал Коко к Мадриду. Ее назначенный спутник и надзиратель, барон Луи де Вофрелан, ехал в том же поезде, но в отдельном купе. Коко смотрела в окно, на самом деле ничего не видя, и курила. По крайней мере, она хотя бы что-то начала делать ради освобождения Андре. Для себя она уже все решила: чтобы спасти сына, она сделает в Испании все, что угодно.

Абсолютно все.

Автомобиль, ожидавший их у вокзала, подъехал ко входу в мадридский отель «Риц» на площади Леальтад. Сразу же рядом возник швейцар, приветствовавший ее улыбкой. Нервы Коко были натянуты как струны после поездки и из-за значимости ее задачи. Она стояла и ждала, пока Луи выйдет из машины.

Они договорились, что в Испании их должны принимать за давних друзей, поэтому обращаться друг к другу они будут по имени. Коко решила, что барон в общем-то ничего. Миниатюрный мужчина, немного полноватый, живой и со слегка аффектированными манерами.

Коко огляделась, прикрыв глаза от яркого света. Казалось, в конце сентября Мадрид купается в