Евгений Онегин. Престиж и предрассудки - Юлия Фёдоровна Ивлиева

– Я, право, не в совсем удобной ситуации, но, если бы у вас была дочь, Евгений, вы бы меня поняли, – промямлил барон. Подобная, несвойственная ему, манера разговора обескураживала.

Евгений поперхнулся, но потом все же нашел слова:

– Попробую представить. Вы расскажите, что случилось.

– Вы долго отсутствовали в столице, а у Лизоньки уже второй сезон, и все знают, что она на выданье. Сами понимаете, какие все вокруг сплетники, людям лишь бы позлословить. Моя сестра уж очень переживала. Непонятная, невразумительная ситуация. Мы долго не могли решить, но Лизонька – совсем юная, неопытная девочка, поддалась порыву. А я как могу заставить дочь силком?

Он бы мялся бесконечно, благо Евгений отличался сообразительностью – и еще большее благо, что сумел не взвизгнуть от восторга.

– Вы нашли Лизе другого жениха? Лучшую партию? – самым милым тоном, на который только оказался способен, предположил он, чтобы Строганов ни в коем случае не заподозрил ни обид, ни злости, ни претензий. Только понимание и дружелюбие.

– Нет-нет, – забормотал барон, и у Евгения все внутри оборвалось от разочарования, но он быстро понял, что Строганов проявляет вежливость. – Разве может быть партия лучше вас? Разве может быть зять желаннее вас? Но сын от первого брака князя Бакунина пленился красотой и кротким Лизонькиным нравом, он был настойчив, красиво ухаживал… Князь сам сразу заверил меня в серьезности их намерений и сделал предложение. Мы не знали, что решить, ведь помолвки не было. Время играло против нас.

Евгений старался сиять не ярче серебряного блюдца, на котором ему принесли сухофрукты и сыр.

– О, я все понимаю. Вы абсолютно правы, нельзя идти поперек любящих сердец. Главное решение здесь должно принять сердце Лизаветы Григорьевны.

– Меньше всего я бы хотел, чтобы между нами остались какие-то обиды и непонимание…

– Ну что вы… я безмерно рад тому, что моя любимая Лизонька нашла свое счастье, пусть и с другим.

Они еще некоторое время заверяли друг друга в дружбе и уважении. От радости и упоения свободой у Евгения кружилась голова.

– И я должен вам услугу. При малейших жизненных трудностях прошу ко мне. Только поставьте в известность, и мы все решим, – наконец попрощался барон.

Евгению хотелось подпрыгнуть и изобразить трюк, который он несколько раз видел на комичных открытках. Юху! Онегин велел подать шампанского, и его ничуть не смущало, что пить он будет один. Хотя не один. Втроем! Со своей свободой и удачей.

Впрочем, компания ему нашлась быстро.

Едва Евгению принесли бутылку и котлету по фирменному рецепту шеф-повара, его глаз выхватил среди темных мужских панталон и цветочных ваз яркие бордовые переливы женского подола. Не кто иной, как госпожа Воронова плыла по проходу меж столиков, сияющая, разрумяненная, гордая и довольная, в сопровождении жениха. Впрочем, тот больше походил на мальчика-слугу или, на французский манер, пажа, который сопровождал свою госпожу. Модест следовал за ней на шаг позади, нес сумочку невесты и крошечную беленькую собачку.

Казалось бы, куда еще лучше? Но возможность поделиться последней новостью с Модестом вознесла настроение Евгения до небес.

– Как я рада тебя видеть! – заворковала Алина и бросилась в объятия старого друга чуть более резво, чем полагалось без пяти минут замужней женщине.

– Ты завела болонку? – восторженно поинтересовался Онегин, попеременно глядя на собачку и на ее носителя.

Модест скривился, словно сброшенная с колен использованная салфетка. Создавалось впечатление, будто от такой наглости его лицо замрет в этой гримасе и никогда уже не примет нормального выражения.

– Да, они сейчас в моде. Они такие милые, послушные и чудно шевелят носиком. А если мыть специальным шампунем, то у них приятный шелковый мех, – радостно засмеялась Алина. – Они могут целыми днями сидеть на ручках и спокойно терпят, пока их тискают.

Модест придвинул невесте кресло, а сам уселся между ней и Евгением, хотя за круглым столиком все сидели примерно на одинаковом расстоянии.

– Говорят, эта мода пришла из Франции. Еще при Людовике XIV обожали маленьких собачек, – продолжил развивать тему Евгений.

– Да ты что? Серьезно? – Алина умильно сложила ручки. – Как же я скучала по твоему уму и кругозору! Всегда рассказываешь что-то интересное.

Виновница обсуждения отнюдь не проявляла спокойствия и умиротворения, вертелась на руках Модеста, мешая тому посмотреть меню.

– Да! Все дело в одном милом качестве этих собачек, – улыбнулся Евгений.

– И каком же?

– Температура их тела немного выше температуры тела человека. А знаешь ли, моя дорогая… я ведь могу по дружбе и дальше называть тебя «моей дорогой»?

Госпожа Воронова кивнула, нетерпеливо дожидаясь завершения истории. Она даже ради приличия не посмотрела на будущего супруга, явно не собираясь менять привычки после вступления в брак.

– Говорят, Европа не слишком чистоплотна, а в те времена и вовсе пренебрегала гигиеной, так что разные насекомые, вши и блохи были обычным делом даже у знатных господ. – Евгений снова покосился на Модеста. – А эти паразиты предпочитают кровь погорячее.

Евгений замолчал, дожидаясь, пока подруга осознает суть сказанного. Наконец она рассмеялась.

– О! Если собачка находилась у дамы на руках, то блохи предпочитали кусать псинку, а не хозяйку? – уточнила Алина и округлила глаза, догадавшись: – Поэтому собачек и называют блохоловками!

– Именно так, – самым серьезным тоном подтвердил Онегин.

Их взгляды уперлись в Модеста, который пытался усмирить болонку и заставить ее спокойно улечься у себя на коленях. Онегин и Воронова задорно и заговорщически засмеялись. Модест тоже выдавил из себя натужный смех.

– Милый, тебе не грозят укусы вшей и блох, – сообщила Алина, шутка ей, очевидно, понравилась.

– Об этом следовало позаботиться заранее, – прошептал себе под нос Евгений.

Впрочем, Модест наверняка расслышал, поскольку его лицо вдруг превратилось в каменную маску.

Алина на мгновение задержала на нем взгляд и капризно попросила:

– Милый, закажи для меня что-нибудь из того, что я люблю. – И, не отвлекаясь больше на меню, обратилась к Онегину: – Андрюша так быстро выучил мои вкусы! Не устаю восхищаться его памятью и пониманием.

– Он просто любит. Когда любишь, сразу запоминаешь все, что связано с любимым человеком, – самым милым тоном пояснил Евгений. – Вы такая интересная пара. Безумно рад за вас. К слову сказать, ваша свадьба – один из самых существенных поводов, почему я вернулся в Петербург. Не мог такого пропустить.

– А разве ваша собственная помолвка и свадьба не стали поводом? – Настала очередь Модеста насмехаться. – Не думаю, что Лизавета Григорьевна Строганова пожелает поселиться в деревне. Она молода и, уверен, охоча до развлечений. Да и ваш будущий тесть не захочет расставаться с дочерью. Кажется, в откладывании помолвки вы испытали терпение